– Не кричи, пожалуйста, – произнесла Жанна, и от этой простой просьбы у меня все внутри оборвалось и полетело куда-то вниз.

Мне стало горько и тоскливо, к горлу подступил комок.

– Мы собирались жить вместе, строили планы на будущее. А оказалось, что мы жили во лжи. Кто ты такая, Жанна? Почему не рассказала мне правду о себе?

Взгляд Жанны стал испуганным, она смотрела то на меня, то на Василиска, а потом прошептала:

– Я собиралась… Я правда собиралась рассказать тебе.

Губы Жанны подрагивали, на глазах выступили слезы.

– Но потом я решила, что будет лучше, если я не стану впутывать тебя во все это.

Я сжал зубы и покачал головой. Жанна хотела обнять меня, но я отвернулся от нее. Никто не любит быть обманутым, даже если этот обман якобы во благо. После того, как все открывается, человек чувствует себя одураченным. Это обидно и унизительно.

– Как же ты мне надоел! Зачем ты мучаешь ее? Ты же знаешь, что она тебя любит!

Голос прозвучал низко, хрипло, словно доносился из-под земли. Василиск внезапно встрепенулся и, резко повернувшись ко мне, обжег мое лицо горящим взглядом. Я реально почувствовал этот жар, исходящий от него, щеки моментально покраснели, кожу защипало.

Мне резко стало плохо, голова закружилась. Воздух вокруг словно раскалился, стало трудно дышать. Пот потек по мне ручьем – по спине, по лицу. Глаза слезились, и я плохо видел разъяренное лицо мужчины – оно расплывалось, черты сливались в непонятное, жуткое месиво. Жанна что-то кричала, дергая за руки Василиска, но я не мог разобрать ее слов – уши заложило, в голове запульсировало. Кое-как, наощупь я добрался до двери и, распахнув ее, вывалился на крыльцо, хватая морозный воздух ртом.

Когда мне немного полегчало, я вернулся в сторожку. Василиск стоял передо мной, его старый тулуп валялся на полу, а сам он был обнажен по пояс. Его мощную, мускулистую грудь, спину, руки и шею покрывали татуировки. Если смотреть издалека, то они были похожи на змеиную чешую. Василиск смотрел на меня, низко склонив голову. Его всклокоченные волосы стояли дыбом, нос с горбинкой казался большим мощным клювом. Зрачки превратились в две узкие полоски, что придавало его лицу жуткий, демонический вид.

– Что же ты за чудище такое? – прошептал я.

Жанна стояла за спиной Василиска, она ответила вместо него:

– Он Василиск, дракон.

– Дракон? – усмехнулся я, – ах, да, дракон. Про вампиров слышал, про ходячих мертвецов тоже, а вот про драконов еще нет!

– Тогда сядь и слушай! Слишком мало времени у нас осталось, некогда уже возиться с тобой. – рявкнул Василиск.

Жанна молча поставила рядом со мной стул. Василиск остался стоять на своем месте.

– Ты ведь только и знаешь, что копаться в трупах. Ты признаешь лишь то, что видел. Но есть вещи, которых ты не видел, и, возможно, никогда не увидишь. Но это вовсе не значит, что их не существует.

Я хотел снова огрызнуться в ответ, но посмотрел на Жанну, ее лицо стало строгим и печальным. Кажется, она была разочарована во мне. В груди кольнуло от ее взгляда, я взял из кармана сигареты и покорно опустился на стул. Жанна склонилась к уху Василиска и прошептала что-то, он взглянул на нее и ответил:

– Не волнуйся, они уже на подходе.

– Кто – они? – насторожившись, спросил я, вспомнив о подозрительных мужчинах у морга.

– Скоро узнаешь, – тихо ответила Жанна и слабо улыбнулась мне.

Я опять недовольно хмыкнул и закатил глаза. Теперь уже и я ощутил какое-то разочарование. У Жанны было слишком много тайн. Особенно раздражали эти тайные отношения с Василиском.

– Рассказы о вампирах вызывают у тебя лишь скептический смех, да? – хриплым голосом заговорил Василиск, – просто ты сам не варился в этой “каше”, парень. А вот я варился. Целых десять лет я варился в этом адском котле! Сам себе был противен! Каждый раз, напившись досыта человеческой крови, я клялся себе, что это в последний раз, что после этого раза я завяжу. Но приходила новая жажда. Она, как сильнейшая волна, как неукротимое цунами, накрывала меня с головой, и я не мог найти силы бороться с нею.

– Если бы всерьез захотел, то сумел бы завязать! Слышал что-нибудь про силу воли? – ехидно вставил я.

Василиск даже не взглянул на меня. Лицо его было печальным и отрешенным. Что-то было в нем в эту минуту – хрупкое и ранимое. И я замолчал, мне стало стыдно за свое поведение. Обычно, я веду себя в соответствии с возрастом, а не как глупый, безусый юнец.

– Когда смотришь на подобное со стороны, и вправду, кажется, что все эти муки – блажь, что бросить пагубную привычку, как раз плюнуть. Это потому что человек все время судит со своей сторонней позиции. Но когда внутри тебя горит страсть к чему-то запретному, то желание обладать этим становится целью жизни, оно сильнее всего на свете.

Василиск помолчал немного, попросил у меня сигарету, закурил, а потом продолжил:

– Когда-то я был обычным человеком, у меня была семья: красавица жена Лара и малышка-дочка Оленька. Я безумно любил их обеих. Они – это все, что у меня было. Теперь я это понимаю. Но тогда… Тогда приходилось сложно, дочка часто и тяжело болела, я постоянно работал, пытался обеспечить нам всем достойное существование, жена уставала без посторонней помощи, злилась на меня. Мы часто ссорились и, в конце концов, перестали понимать друг друга. Ей казалось, что я ничего не делаю для семьи, а мне казалось, что она совсем не ценит моих трудов. В конце концов, я стал уходить из дома, когда они ещё спали, и возвращался, когда они уже спали. Так, хотя бы, мы не ругались. Но был и минус – мы все больше отдалялись друг от друга, почти не виделись и неделями не разговаривали. Вот ведь странно – у меня, по факту, была семья, но я был бесконечно одинок и несчастен.

А потом я познакомился с девушкой. Её звали Нина. Это произошло случайно, в баре, куда я каждый день заходил после работы, чтобы дождаться там десяти часов вечера. В десять мои ложились спать, и мне можно было идти домой. Иногда так случалось, что я засыпал в баре над кружкой пива… В тот вечер ко мне подсела Нина. Сам не пойму, чем она меня тогда очаровала. Ничего в ней особенного не было. Может, зацепила тем, что просто смотрела на меня и внимательно слушала?

Когда Нина