– Да еще и на латыни, – кивнул ему Горнелко, провожая злобным взглядом довольно подхохатывающего орка. Расправа над неспособными оказать сопротивления пленниками вновь вернула твари хорошее настроение, и мутант со своими подручными ушел дальше. И увез с собой тех обитателей соседних камер, которых погрузил на тележку живыми или мертвыми. – Знаю я эту систему. Только почему он не взял одного из нас, если ему так сильно аэромант нужен?

– Во время многих целительных ритуалов и обрядов пациент не должен подвергаться посторонним воздействиям… Вроде блокираторов магии. Я, как начинающий целитель, должен был наизусть заучить процесс подготовки пациентов к подобным действиям. – Олег еще сильнее укрепился в своих подозрениях насчет роли, которую военнопленным приготовили поляки. – Иначе будет искажение энергетических каналов и эффективность окажется ниже. Не уверен стопроцентно, но в темных обрядах по отношению к жертвам может применяться тот же принцип. Да только ослабевший от голода и холода организм – совсем не то что накачанный алхимией. А мы с вами для того, чтобы не брыкаться на жертвенном алтаре, еще слишком… Свежие. Покричите в соседнюю камеру, узнайте, как их кормят. Если только водой или чем-то вроде того, значит, я прав.

Заслонявший инвалида от лишних глаз ведьмак изменился в лице и немедленно принялся проталкиваться к решетке. Докричаться до соседей по тюрьме у него получилось, пусть и не сразу. Люди, оказавшиеся запертыми в соседних помещениях, не слишком горели желанием общаться. И почти не имели на это сил вследствие затянувшейся принудительной сухой голодовки. Как оказалось, в своих предположениях Олег был излишне оптимистичен. Воды пленникам тюремщики тоже почти не давали, ограничивая страждущих парой небольших глотков в день. А на отчаянные мольбы издевательски советовали облизывать стены, которые вследствие царящего в подземелье холода регулярно покрывались влагой.

– Хрень! – в сердцах высказался Горнелко и сплюнул в коридор кровавым плевком, преодолевшим несколько метров и расплывшимся по ржавому замку на решетке. Такое напряжение легких не могло пройти бесследно для избитого мичмана, а потому он зашелся в приступе жестокого кашля. – Кха-кха… Не надо было… Кха! Сдаваться. Лучше бы… Кха! Из пушек расстреляли… Кха! Вместе с кораблем!

– Может быть, – неопределенно согласился с ним Муслим, который был в числе тех, кто ощутил на своей шкуре мощь охранных чар. И теперь после близкого знакомства с решеткой все еще слегка подергивался.

Олег промолчал, наблюдая за тем, как разряды магических молний испаряют с металла сгусток слюны и крови. С раннего детства парень помнил, что вода является прекрасным проводником электричества. А человеческое тело – вода почти на три четверти. Но кроме того он твердо знал, что есть в природе и группа материалов, называемая диэлектриками. В голове у него забрезжила пока еще не слишком оформленная идея…

«А замок-то у нас непростой… Магический. Выглядит как обычный висячий, но рунная вязь даже сейчас из-под слоя ржавчины слегка проглядывает. Видимо, оснащение этих казематов по возрасту равно автоматронам этой тюрьмы. Или еще старше, – отметил Олег, собравшись почесать в затылке. Да так и замер на самом начале движения. – А ведь точно… Если зачарованная вещь проржавела насквозь, то сложная магия из нее должна уйти. С нарушением внутренней целостности структуры, которого не избежать при частичном разрушении окислившегося металла, чары распадаются. Пусть не сразу, пусть даже не за дни, а за месяцы. Но распадаются! И значит, хитрой системы распознавания аур или чего-то наподобие в замке быть не может! А обычную железку, пусть даже под напряжением, ведь можно всегда открыть тщательно заземленной отмычкой… Или это подвох, рассчитанный специально на таких наивных идиотов, как я?»

Еще несколько часов Олег терзался сомнениями и дрожал от холода, в то время как большинство его соратников уже мало-помалу начало засыпать. Ночь вступала в свои права, и усталость взяла свое у перенесших немалый стресс организмов. Компанию бодрствующему инвалиду составлял только мичман, которому терзавшие его раны мешали толком даже впасть в дрему. С ним парень шепотом и поделился своими размышлениями, которые Горнелко уж точно вряд ли бы кому выдал. Ну, разве только апостолу Петру, на прием к которому без медицинской помощи грозил попасть в ближайшем будущем.

– А черт лысый его знает… Тюрьма старая, изначально польской постройки, наши городовые от таких больших подвалов еще до Петра Первого отказались. Очень может быть, что замок тут действительно с позапрошлого века и давно стал обычной железкой. – Мичман не на шутку задумался, а после сплюнул на пол кровавой слюной. – Судя по тому, какие украшения на фасаде тюрьмы висят, это территория, которую поляки у нас недавно отбили. Вот прогнувшиеся под них сводят старые счеты и разъясняют другим холопам, кто тут новый хозяин.

– Ну, может быть, – не стал спорить Олег со старшим по званию, сочтя, что увиденная картина действительно больше подходит для оккупации.

На своих-то территориях лишнюю жестокость будет проявлять только тот, кому охота как можно быстрее попрощаться с деньгами и властью. Ведь каждый человек кому-то родственник, друг или просто знакомый… А притесняемые и трясущиеся за свою шкуру люди не смогут наладить хорошего быта, не дадут налогов и при первой же возможности сменят начальство или хотя бы сбегут куда подальше.

– Но как это связано с тем, можно или нельзя в замке свободно ковыряться? – спросил инвалид.

– Так когда здесь русская корона властвовала, тюрьма пустовать должна была. И ее целиком и полностью вряд ли кто обслуживал, да и за сохранностью инвентаря интенданты явно спустя рукава следили, – пожал плечами Муслим, тоже помаленьку прислушивающийся к разговору. Видимо, кавказцу не очень-то хотелось гнить в тюрьме… Или было банально скучно до такой степени, что даже участие в авантюрных планах побега лучше, чем ничегонеделание. – У нас же по камерам годами не сидит никто. Судьи почти всех заключенных гонят не в Сибирь, так на Урал. Велика Россия-матушка, и чтобы освоить ее богатства целиком и полностью, нужны еще сотни лет и многие миллионы людей[12].

Исчерпав актуальные темы для беседы, военнопленные один за другим устраивались дремать в рядок у стены, чтобы иметь возможность опереться спиной не только на твердый камень, но и друг на друга. Так им было хоть немного, но теплее. А Олег, придвинувшись к решетке на максимально близкое расстояние, с интересом изучал старый висячий замок.

– Щель для ключа тонкая и плоская, – хмыкнул он практически сразу. – Черенок от ложки туда пролезет… Если как следует о камни обтесать.

– Только вот как ты его в руках-то удержать собрался, взломщик? – скептически осведомился Муслим, по-прежнему старающийся прикрыть инвалида от сокамерников своей спиной. – Если попробуешь свою отмычку внутрь зачарованного замка сунуть, разрядами молнии так скрючит, что тебя потом только на жертвенном столе и распрямят. Никакой силы воли не хватит, чтобы пальцы не дрожали и что-то там внутри еще и ощутить могли.