class="p1">– Угу. Подруга и режиссер, и монтажер, и выпускающий редактор на моем канале. Слушай, по поводу оборудования…

– Да?

– Мне бы мое. У брата есть ключи от моей квартиры. Он мог бы передать все необходимое твоим людям.

Далась ей эта съемка! Впрочем, завтра у него тоже довольно плотное расписание, так что… Почему бы и нет?

– Без проблем. Позвони ему, а после перешли мне контакт. – Арс протягивает Мане бокал с шампанским. Прежде чем позвонить, та делает два жадных глотка. – Что-то не так?

– Да нет. Просто моя родня не привыкла, что я вот так исчезаю. Волнуются…

Тот самый брат, который ее под него, Брагу, подложил? Ну, да. Интересно, что у нее там за родственнички.

– Саш? Привет. Я не отвлекаю?... – ответ Манюниного брата Арс даже при желании не может разобрать, различает лишь интонации. Как будто обеспокоенные. Заставляющие Маню сильней хмуриться. – Я же тебе сказала, у меня все хорошо. Ты чего завелся? Слушай, мне двадцать пять, а не пятнадцать, думаешь, я не отдаю отчета тому, что делаю?! И вообще… Я не понимаю, разве не этого ты хотел? Ну, вот и прекрасно. Я чего звоню, ты не мог бы собрать мое оборудование и кое-какие вещи? Список пришлю…

– Не надо вещей, – вклинивается в разговор Брага. – Я все куплю.

Маня отмахивается и продолжает что-то там говорить. А у него забрало падает. Не хватало, чтобы мужик, пусть даже брат, в ее белье копался!

– Сказал, куплю!

– А я сказала, что обойдусь!

Может быть, наказывая ее за это идиотское упрямство или же за напоминание о том, что она его лишь на неделю, Брага вечером к ней не притрагивается. В напряженном молчании они доедают десерт, по очереди принимают ванну и чинно, как два осточертевших друг другу за долгую совместную жизнь пенсионера, укладываются каждый на своем краю кровати. Перед тем как выключить свет, Арс мстительно замечает, что Маня выглядит сбитой с толку. Кажется, в народе такая позиция называется «назло кондуктору пойду пешком». Но заварив эту кашу, делом чести становится доварить ее до конца. Идиот… Он просто идиот с непомерно раздутым эго. Не мужик, а мальчик, которого, ты ж гляди! – посмели задеть в лучших чувствах.

Маня ерзает. Вздыхает. Крутится… Она хочет его! Он чувствует, знает. Но за каким-то дьяволом… портит жизнь им обоим. В какой-то момент Маня все-таки засыпает, а Брага мучается до утра. Настроение хуже некуда. Очень располагает к покупкам в магазинах интима… Манюня, сама того не понимая, вытрахала ему мозг, в ответ он вытрахает из нее душу. О том, что злость в этом деле – не самый лучший советчик, Брага не думает. С приходом утра он просто переключается в рабочий режим, оставляя личные вопросы где-то там, за пределами своих интересов, дожидаться, когда до них дойдет очередь. Ненадолго он отвлекается, лишь когда из города привозят Манины вещи и его заказ. Арсений откладывает бумаги в сторону, и пока Манюня с восторгом кружит вокруг своих сумок, вынимая и устанавливая ноут и треногу со светом, он изучает содержимое пакета.

– Ну что? Ничего не забыли?

– Нет! Спасибо, что позаботился об этом.

– Я же обещал.

– Да… – Маня закусывает губу и смотрит так, будто хочет, но не знает, как спросить, что она сделала не так. Почему он на нее сердится?

– Ты тоже мне кое-что обещала.

– Да… – на этот раз тише и глядя в пол.

– Ступай в ванную и как следует вымойся.

И без того розовые щеки Мани идут красными пятнами.

– Прямо сейчас?

Брага поднимает бровь. Мол, не тупи, Манюня.

– Когда закончишь – позовешь.

Маня как болванчик кивает. Уходит, шаркая ногами. Спина, плечи, да все в ней мучительно напряжено. Может быть, ему следовало ей помочь. Вероятно… она же девочка. Стеснительная глупая девочка. Но он… Он, черт его дери, зол! Скорее сам на себя, конечно, но выгребать-то все равно ей.

Брага поправляет в брюках член и возвращается к работе. Несколько телефонных разговоров, почта, поручения… Проходит не менее получаса. А она все его не зовет. Брака откидывает ручку. Встает. Идет к ванной, толкает дверь, та, к счастью, уже не заперта. Маня резко оборачивается. Глазищи, как у испуганной лани. Дурак он… Ой, дурак. Не так надо было!

– Справилась, Манюнь? – теперь ее нужно успокоить. Голосом, лаской, да как угодно…

– Угу, – выдыхает, облизав губы.

– Хорошо, – прижав Маню к себе, Брага разворачивает ее лицом к отделанной камнем стенке. Распластывает по ней ее ладони своими. Осторожно тянет вверх банный халат, в который Марфа переоделась, оголяя упругие ягодицы. – Выгни спинку. – Целует в шею. Маню бьет крупной дрожью. По коже расходится пугливая рябь. – Все будет хорошо. Ты мне веришь?

Медлит… Медлит. От напряжения едва не подпрыгивая. Но все же прогибается, выпячивая попку и чуть шире расставив стопы.

– Да…

Брага выдавливает на пальцы предусмотрительно купленную смазку и принимается осторожными круговыми движениями втирать. Дрожь Мани – заразная штука. Он ввинчивает в нее палец, тянет, а его самого колотит. Спина взмокла от напряжения.

– Расслабься. – В ответ на команду Маня хнычет. – Расслабься. Не сопротивляйся. Впусти… Да. Вот так.

Он в полубреду. Как будто в первый раз все. Или в последний. В глазах темнеет, в затылке тянет, в груди сводит, что ни вдохнуть. Взять бы себя в руки, так заняты. Брага добавляет второй палец. Манюня скулит и на носочках приподнимается вверх, чтоб соскочить, но черта с два.

– В смазке анестетик. Чем больше я в тебя его вотру, тем безболезненнее все пройдет. Шуметь можешь сколько угодно. Дергаться – нет.

Он не узнает свой голос. Он себя не узнает. Он сам не знает, откуда в нем это терпение, когда она на одной высокой ноте стонет… Нет.

– Ну, вот. Кажется, все. – Арсений убирает руку, но не дает Марфе выпрямиться. – Остался последний штрих. – Вынимает из кармана пробку.

– Ч-что ты…

– Потужься немного. Игрушка подготовит твои мышцы…

– Я не уверена, что…

А Брага ведь краем ходит. Он определённо не в том настроении, чтобы спорить. Да и в принципе, чтобы ей все объяснять – не в том. Арс обжигает ее ягодицу болезненным шлепком. Маня, естественно, от неожиданности вскрикивает. Мышцы на секунду расслабляются. Это ему