и нужно… Он проталкивает в нее пробку и, пока очумевшая Манюня не пришла в себя, притягивает ее к себе за горло.

– Вот и все. А ты боялась, – покусывает ухо.

– Ты меня ударил!

– Только чтобы расслабить. Вот смотри, оно ведь не больно совсем? Но сколько бы мне пришлось потратить времени, чтобы убедить тебя в том, что это так?

– Дискомфортно, – шепчет Маня.

– Ничего, ты быстро привыкнешь. Со временем она будет по чуть-чуть увеличиваться.

Арс возвращает халат Мани на место и осторожно поворачивает ее к себе. Паника в ее блестящих глазах такая… сладкая. Он готов пить ее, он готов жрать… Ее эмоции. Всю ее. Ч-ч-ерт.

– Что значит, увеличиваться?

Тихо посмеиваясь, Брагин касается влажной щеки Мани костяшками пальцев.

– То, что на запись у тебя есть четыре часа. Потом я возьму свое, даже если ты не успеешь выключить камеру.

Круглые глаза Мани становятся еще больше. Она проходится языком по губам.

– Ты предлагаешь мне записываться… с этой штукой внутри?

– Вот именно. У тебя осталось три часа пятьдесят восемь минут. На твоем месте я бы поспешил.

Делать вид, что сам он – кремень, все сложнее. Поэтому Арсений первым от греха подальше выходит из ванной. И да, он, конечно, может, как никто другой, концентрироваться на работе, но, пожалуй, еще никогда это не было так дьявольски сложно. Он делает что-то свое, а сам прислушивается к Манюне в соседней комнате…

– Всем привет! С вами очередной выпуск… Бла-бла… Тема сегодняшнего эфира – почему матриархата никогда не было. Знаю-знаю. Звучит несправедливо, но против фактов, как говорится, не попрешь. Так какие же открытия указывают на то, что чисто матриархальных обществ не существовало?

Брага улыбается, как дурак. С досадой косится на вибрирующий телефон. И вдруг неожиданно для себя понимает, что с гораздо большим удовольствием он послушал бы еще одну Манину лекцию, чем вот это вот все…

– Да, отец.

– Какого черта происходит?! Почему я от посторонних людей узнаю, что ты собираешься оставить компанию? Где ты? Нам нужно срочно все обсудить!

– В каком это смысле? Я тебе много раз говорил, что меня больше не удовлетворяют условия контракта.

– Я отписал тебе десять процентов акций!

– А сам держишь еще сорок пять. Если ты сегодня преставишься, они достанутся Глебу с Надей. Как думаешь, кто первым пустит нас по миру – наркоман или маньячка?!

– Это мои активы! И мне решать, кому их оставлять!

– Безусловно, но мне, знаешь ли, жаль гробить свое время на компанию, у которой есть все шансы загнуться.

– Где ты? Я подъеду поговорить, – цедит Брагин-старший.

– Непременно. Мы поговорим. На совещании в понедельник.

– Вот как? В понедельник? Думаешь, так твой дешевый шантаж сработает? Черта с два.

Брага отключается. Это не шантаж. И даже не блеф. Это шанс для отца. Хоть раз, мать его, поступить по уму.

Глава 12

Это пытка. То, что он с ней сделал. Такие действия определенно нужно вписать, как недопустимые, в конвенцию по правам человека. Марфа пытается отвлечься, записывая ролик, гонит порочные картинки прочь, концентрируясь на суфлере, но получается у нее так-сяк. Кучу усилий уходит на то, чтобы не ерзать в кадре, не кусать губы и не стонать – ведь сидя распирающая ее пробка ощущается гораздо острее. Маня до предела заведена. Ей приходится перезаписывать несколько кусочков, потому что в самый неподходящий момент ее тупо вышвыривает из реальности. И она то вообще замолкает, то продолжает зачитывать текст неуместно томным, сочащимся сексом голосом. В самой перезаписи как таковой ничего страшного нет, это обычная рутинная практика. Другое дело, что повод для всё новых дублей в этот раз у нее был весьма… пикантный.

Как бы там ни было, Маня справляется даже быстрее обычного. Арсений еще весь в делах. Марфа тайком приоткрывает дверь, чтобы немного понаблюдать за ним в естественной среде обитания. Как она и думала, в рабочей обстановке Брагин производит неизгладимое впечатление. Он абсолютно неутомим. Прет вперед как каток. Как робот… Напористый, точно знающий, чего он хочет, и как этого достичь. Несгибаемый. Бескомпромиссный. Азартный. Матерый волк…

– Нет, я не знаю наверняка, Назар. Но если старый мудак не лишился последних мозгов, я выторгую для себя хотя бы контрольный пакет… – слушает, что ему говорят. – Ну, а если нет, с удовольствием понаблюдаю за тем, как он сам себя утопит. Да уверен я! Уверен… Ну, что ты думаешь, я рисков не просчитывал? Брось.

Это он про отца – понимает Маня. Странные у них отношения… Что неудивительно, учитывая Брагин рассказ о детстве. После этого их разговора Мане в принципе многое стало понятней. Например, почему Арс настолько эмоционально заколочен. Достучаться до него, заинтересовать очень сложно. А пробиться в сердце – нереально вообще. Там, что бы он не говорил, открытая рана… Для него любовь равна боли и предательству. Дать слабину – значит стать вновь уязвимым. А поскольку даже при желании нельзя закупорить в себе все чувства, те все равно, хочешь ты или не хочешь, будут искать выход, Арс по чуть-чуть выпускает пар, занимаясь сексом. Отсюда и его искушенность, и постоянная жажда нового…

Как говорится, вот и все, вот и все.

Она его раскусила.

Маня переступает с ноги на ногу, отчего игрушка внутри проходится особенно чувствительно.

– О-о-ох, – выдыхает она. Брага резко вскидывает голову. Дремавший у его ног Принц вскакивает на лапы.

– Закончила?

– Д-да. И уже отправила в монтаж запись.

– Мне понадобится еще минут сорок. Можешь пока заказать обед, – говорит он и снова сосредотачивается на работе.

– Но…

– Что еще?

– Пробка. Она же…

– Ничего с ней не будет, Манюня.

Ей кажется, что клыки Браги хищно поблескивают, когда он вновь утыкается в свой ноут.

С пробкой, может, ничего и не будет, да. А с ней? Это же невозможно!

Маня возвращается в спальню. Берет меню и рассеянно пролистывает. Сегодня Арс впервые поручил ей сделать выбор, а она и половины названий не знает. И еще эта проклятая игрушка! Одни проблемы. К счастью, когда она звонит в ресторан, собеседник ей попадается довольно приятный. Он весьма любезно уточняет состав тех или иных блюд, и даже советует к ним вино, в котором Марфа совсем не разбирается. Посчитав свою миссию выполненной, Маня решает искупаться. Она