множества клубов, включая университетский стрелковый клуб, и много ходил на свидания с девушками, хотя их отношения оставались, судя по всему, платоническими. А вот оценки его недотягивали до прежнего уровня.

И вот Хайренс в третий раз оказался под арестом. После того, как его несколько раз ударили по голове цветочным горшком, он впал в так называемое кататоническое состояние и лежал на больничной койке, прикованный к ней наручниками. Он не мог ответить ни на один вопрос полицейских и просто смотрел в потолок. Доктора считали, что он симулирует.

Когда полиция обыскала его комнату в общежитии (без ордера на обыск), там были найдены два чемодана, полных оружия, украшений, наручных часов и других ворованных вещей, включая набор фотографий нацистских лидеров (они стали важной уликой в деле об убийствах), а также 1800 долларов (24 тысячи долларов на 2020 год) в военных облигациях. Позднее Хайренс указал полиции на ячейку в камере хранения на вокзале Говард-Стрит-Эль, где хранились еще облигации на сумму 7355 долларов (101 500 долларов на 2020 год). В сумме собственность и наличные, найденные у Хайренса в комнате общежития, в доме его родителей и в ячейке камеры хранения, были оценены в 80 000 долларов (1,1 млн на 2020 год). Хайренс не пытался продавать добычу – его кражи были исключительно патологическими.

Хайренса называли «человеком-мотыльком» за акробатические трюки, которые он проделывал, проникая в чужие квартиры, и тот факт, что убийца Фрэнсис Браун совершил головокружительный прыжок с пожарной лестницы на узкий подоконник, чтобы пробраться к ней, немедленно привлек внимание полиции. Детективы задавались вопросом, ограничился ли Хайренс только кражами. С какой стати малолетнему воришке (да и любому другому) пытаться застрелить полицейского офицера? В этом не было смысла. Его отпечатки пальцев отправили в бюро идентификации, чтобы проверить, не совпадут ли они с отпечатками с других преступлений.

Признание

Сержант Томас Э. Лэффи работал в Департаменте полиции Чикаго экспертом по дактилоскопии и за последние шесть месяцев сравнил более семисот наборов отпечатков, пытаясь найти сходство с тем, который был найден на записке с требованием выкупа в доме Сьюзан Дегнан. К этому моменту Лэффи знал тот отпечаток наизусть, до последнего завитка и петли. Когда к нему на стол легли отпечатки Хайренса, Лэффи немедленно узнал их. Мизинец Хайренса точно совпадал с отпечатком, оставленным на записке, по пятидесяти точкам. Полицейские сопоставили отпечатки Хайренса и с частичным кровавым отпечатком с «помадного убийства», а также с отпечатком с нападения на Эвелин Петерсон.

Пуля 22-го калибра, которой была ранена Мэрион Колдуэлл, совпадала с одним из пистолетов, найденных у него в комнате в общежитии. Серийный номер пистолета привел полицию к краже, совершенной за два дня до стрельбы.

Фотографии нацистов были из альбома, украденного в ночь перед убийством Сьюзан Дегнан из квартиры по адресу 5959 Северная Кенмор-авеню, выходившей окнами на ее спальню.

Хотя убийства Росс и Браун были совершены в нескольких километрах от убийства Дегнан, Хайренс жил в обоих районах близ мест преступлений, кроме того, у него находились вещи с краж, совершенных там же или неподалеку.

Его опознали многие свидетели, включая Эвелин Петерсон, ее сестру и консьержа, который узнал в Хайренсе услужливого паренька из холла. Хайренс грабил одно здание так часто, что привратник предположил, что он там живет, и сразу его опознал.

Однако Хайренс продолжал молчать. Он просто лежал, скованный наручниками, в кровати, таращась в потолок. Полицейские перешли к силовым мерам: его били головой в повязках о стену, надеясь, что это вернет ему память. Побои не помогли [56].

Не добившись от Хайренса ответов, полицейские накачали его пентоталом натрия, который в то время считался «сывороткой правды». Ему делали без анестезии пункцию спинного мозга, долгими часами не давали спать, и все без присутствия адвоката. Дело было в 1946 году, и родители Хайренса также не могли присутствовать; «правило Миранды» не соблюдалось, поскольку было внедрено только в 1966 году. Шесть дней полиция Чикаго разными способами пытала Билли Хайренса.

Сначала он признался только в том, что у него был сообщник, некий «Джордж Мурман», который и убил Сьюзан Дегнан. Некоторое время полиция верила в существование Джорджа, поскольку у Хайренса в кармане нашли отпечатанное на машинке письмо, подписанное «Джордж», где упоминались кражи, которые «они» совершили вместе, а в комнате общежития – письмо от Хайренса «Джорджу». Но затем полиция поняла, что подпись на письме от Джорджа принадлежит Хайренсу; «Джордж Мурман» был его альтер эго, мистером Хайдом. Джордж Мурман существовал только в воображении Хайренса. (Джорджем звали также его отца, и это было второе имя самого Билла.)

К тому времени Хайренс обзавелся адвокатом. Полиция подвергла Хайренса тесту на почерк: ему зачитали текст записки с требованием выкупа, и Хайренс под диктовку написал «приготтовьте» и «ждитте» с теми же ошибками. Позднее Хайренс заявлял, что ему предложили переписать изначальную записку; детективы настаивали, что текст ему продиктовали.

Когда ему указали на совершенные ошибки, Хайренс сначала лишился дара речи. Посоветовавшись с адвокатом, он обещал дать признательные показания, если обвинение не будет требовать для него смертной казни. Прокурор созвал пресс-конференцию с участием Хайренса, чтобы тот признался на глазах у общественности. Вместо этого Хайренс заявил, что ничего не помнит. Возмущенный прокурор снова вернулся к требованию смертной казни.

В следующие несколько дней Хайренс неоднократно признавался и отзывал свое признание, пока прокурор, адвокат Хайренса и его мать не заставили его дать письменное признание, сняв вопрос о смертной казни. Пресса в Чикаго, особенно «Чикаго Трибьюн», набросились на Хайренса, словно стая псов. Мальчик-убийца стал темой множества репортажей, в которых приводились вымышленные тексты его признаний и ложные изобличения. Стало ясно, что найти беспристрастных присяжных для его суда невозможно ни в Чикаго, ни вообще в штате Иллинойс.

Вместо этого – по рекомендации своего адвоката – Хайренс признал себя виновным в трех убийствах, а также в многочисленных нападениях и грабежах, и получил пожизненный приговор.

Невиновный или «зверь, помешанный на убийствах»?

После заключения в тюрьму Хайренс опять отказался от своего признания и в следующие шестьдесят лет неоднократно подавал апелляции, которые суд отвергал. В 1972 году он стал первым в Иллинойсе заключенным, получившим степень бакалавра искусств. Затем он закончил курс иностранных языков, аналитической геометрии и обработки данных. Пять лет он управлял в тюрьме фабрикой по пошиву одежды, где в его подчинении находилось 350 заключенных, а когда его перевели в другое исправительное учреждение, основал там полноценную образовательную программу. Обаятельный и вежливый, Хайренс завоевал сердца множества сторонников, уверенных в его невиновности.