Благодаря баллистическому совпадению пули и пистолета, найденного в комнате Хайренса, не остается сомнений в том, что Хайренс мог стрелять и ранить женщин. На сегодняшний день Хайренса можно с уверенностью считать если не убийцей, то по крайней мере психопатом, и, хотя это само по себе не является обвинением, общий паттерн преступлений явственно указывает на его причастность и вероятные мотивы.

Уильям Хейренс мог быть осужден «ошибочно», но совершенно точно не «несправедливо». Он являл собой настоящую энциклопедию патологических навязчивостей и признался в убийствах с достаточным количеством подробностей, чтобы считать его признания подлинными.

Уильям Хайренс умер, так и не раскаявшись, 5 марта 2012 года, в возрасте восьмидесяти трех лет, отсидев в тюрьме шестьдесят пять – седьмой по продолжительности срок заключения в истории США[67].

3

Американский нуар

Взросление Каина в годы травмы, 1930–1950 годы

Есть вещи, которые вам на родине лучше и не пытаться понять.

Эрни Пайл, военный корреспондент

В период с похищения, убийства и расчленения Грейс Бадд Альбертом Фишем в 1928 году и до нераскрытого убийства Элизабет Шорт, «Черной ромашки», в 1947 году, появилось на свет целое поколение будущих серийных убийц эпохи «золотого века»: Хуан Корона (1943), Анджело Буоно (1934), Чарльз Мэнсон[68] (1934), Джозеф Каллингер (1935), Генри Ли Лукас (1936), Кэрролл Эдвард Коул (1938), Джерри Брудос (1939), Дин Корлл (1939), Патрик Кирни (1939), Роберт Хансен (1939), Лоуренс Биттакер (1940), Джон Уэйн Гейси (1942), Родни Алкала (1943), Гэри Хейдник (1943), Артур Шоукросс (1945), Деннис Рейдер (1945), Роберт Родс (1945), Крис Уайлдер (1945), Рэнди Крафт (1945), Мэнюел Мур (1945), Пол Ноулз (1946), Тед Банди (1946), Ричард Коттингем (1946), Джеральд Галлего (1946), Джерард Шафер (1946), Уильям Бонин (1947), Оттис Тул (1947), Джон Н. Коллинз (1947), Герберт Баумейстер (1947) и Герберт Маллин (1947).

Далее на свет появились Эдмунд Кемпер (1948), Дуглас Кларк (1948), Гэри Риджуэй (1949), Роберт Берделла (1949), Ричард Чейз (1950), Уильям Сафф (1950), Рэнди Вудфилд (1950), Джозеф Франклин (1950), Джеральд Стано (1951), Кеннет Бьянки (1951), Гэри Шафер (1951), Роберт Йейтс (1952), Дэвид Берковиц (1953), Карл Юджин Уоттс (1953), Робин Гехт (1953), Дэвид Гор (1953), Бобби Джо Лонг (1953), Дэнни Роллинг (1954), Кит Джесперсон (1955), Элтон Коулмен (1955), Уэйн Уильямс (1958), Джоэль Рифкин (1959), Энтони Соуэлл (1959), Ричард Рамирес (1960), Чарльз Нг (1960) и Джеффри Дамер (1960).

Большинство этих детей начнут убивать, когда их возраст приблизится к тридцати годам, в 1970—1980-х, за исключением Эдмунда Кемпера, который впервые убил в 1964 году, Патрика Кирни, который начал убивать в 1965-м, Джона Н. Коллинза в 1967-м, Ричарда Коттингема в 1967 году (а возможно, и ранее, еще в 1963-м) и Джерри Брудоса в 1968-м.

Пытаясь объяснить всплеск серийных убийств в 1970—1990-х, мы зачастую обсуждаем эпоху, в которую они совершались [69]. Говоря о культурной и сексуальной революции 1960-х, тотальном гедонизме 1970-х, жесткой «рейганомике» 1980-х и ненасытном стяжательстве 1990-х, мы утверждаем, что каким-то образом серийные убийства явились продуктом суровых времен, в которые они происходили. Но это только верхушка айсберга.

Психопатология формируется в детстве, поэтому, чтобы понять серийных убийц эпохи «золотого века», следует вернуться на двадцать или тридцать лет назад, в 1940—1950-е годы. Я уже описывал процесс «создания сценария» трансгрессивных фантазий. Направление, которое эти «сценарии» принимают, и то, как людей выбирают в качестве жертвы, связаны между собой прочной и сложно устроенной структурой.

«ДЬЯВОЛ В КУЛЬТУРЕ» И «НЕ ТАКИЕ УБИТЫЕ»

В «Сынах Каина» я использую термин дьявол в культуре в попытке описать целый спектр феноменов, которые могли привести к всплеску превращения детей в будущих серийных убийц. Этот термин впервые предложил антрополог Саймон Харрисон в своем исследовании, посвященном солдатам, которые привозили домой с войны некрофильские коллекции частей тела мертвых врагов. Вспоминая о дискордантной трехтоновой музыке, запрещенной в Средневековье, которую называли дьяволом в музыке, он пишет о дискордантных тонах в культуре, своего рода дьяволе в культуре – запретном сочетании культурных тем, каждая из которых неприемлема сама по себе, а в комбинации с другими становится еще более тревожной [70]. Это понятие лучше всего объясняет «создание сценариев» в культуре серийного убийства или «экологию» серийного убийства, как я иногда ее называю, связывая всплески и спады серийных убийств с разными моментами в истории.

Эти «дискордантные темы» включают в себя не только исторические, но также социальные и экономические, создающие идеальный коктейль, пробуждающий тягу к серийному убийству и определяющий предпочтения будущего серийного убийцы в выборе жертв.

Объясняя всплески серийных убийств, криминолог Стивен Эггер настаивает на том, что их причина не в большем количестве убийц, а в большей доступности жертв, чья ценность в глазах общества снижена. Эггер утверждает, что некоторые категории жертв убийц общество воспринимает как «не таких убитых» – сюда относятся проститутки, бездомные, наркоманы, психически больные, подростки, бродяги, пожилые, меньшинства, аборигенное население и городская беднота. Этих жертв считают «не такими убитыми», как, например, белую студентку колледжа, выросшую в благополучном пригороде, или невинное светловолосое дитя. Иногда об исчезновении таких жертв даже не заявляют в полицию. Криминологи называют их «неучтенными пропавшими».

Эггер пишет:

Жертвы серийных убийств, которые при жизни считались представителями маргинальных слоев общества, становятся «не такими убитыми» (потому что многие из них были «не такими живыми» до своей смерти, то есть как будто не существовали вовсе), и их убийство воспринимается как избавление от стигмы или пятна, уничтоженных человеком, осмелившимся поднять руку на подобные нежелательные элементы [71].

Мы зачастую смотрим на серийных убийц, как на социальных изгоев, отрицающих общественные нормы, но гораздо чаще бывает верно противоположное. Убивая проституток, Джек-потрошитель, к примеру, убивал женщин, которых викторианское общество всячески осуждало и порицало. Гэри Риджуэй, Убийца с Грин-Ривер, осужденный за убийство сорока девяти женщин, преимущественно проституток, утверждал, что оказывал полиции услугу, потому что она сама не могла решить проблему проституции. Как замечал Ангус Макларен в своем исследовании серийного убийцы викторианской эры доктора Томаса Нила Крима, который убил по меньшей мере пять жертв (проституток и незамужних женщин, обращавшихся к нему, чтобы сделать аборт), убийства Крима «в основном были предопределены обществом, которое их спровоцировало»[72].

Серийный убийца, по мнению Макларена, «в действительности не изгой, а наоборот, «чересчур социализированный» индивид, который считает, что исполняет приговор, вынесенный обществом в целом». Социальный критик Марк Сельцер предполагает, что современные серийные убийцы питаются и взращиваются «культурой раны»,