в Италию. Вел собрание один из членов Объединения. Так как в этот день среди литераторов прозаиков оказалось в два раза меньше, чем поэтов, решено было выпускать по очереди, сперва двоих поэтов, потом одного прозаика. Вот в таком порядке литераторы выходили к стулу, служившему трибуной. Когда выступали поэты, все проходило очень замечательно. Стихи ритмичные, музыкальные, хорошо ложатся на слух и на душу. А один поэт – молодой и симпатичный мужчина – пел свои стихи, подыгрывая на гитаре. Тут публика вообще пришла в восторг, расслабилась, подпевала и притопывала ногами. А вот с прозой хуже. Длинное читать не станешь, да и с коротким также сложно.

Я подобрала три кусочка в жанре короткого рассказа. Немного текста с неожиданным концом. Публика доброжелательная, да еще и чаем поят. Смеялись, аплодировали. Но зависть к поэтам глубоко засела мне в сердце. В вечер презентации я устала и за компьютер не садилась, а вот на другой день включила компьютер, поставила «Времена года» Вивальди, сижу, смотрю на пустой экран, а зависть так и жжет мое сердце. Что же делать?

Может начать стихи мне писать?

Проза – все как-то обычно.

Трудно ведь в прозе яркою стать,

Пресно тут все и привычно.

Я разорву свое сердце в куски,

Брошу клочки вам под ноги,

Будут кровавые клочья топтать

Все, кто идет по дороге.

Но все спокойно в душе у меня,

Страсти кипеть не желают.

Тихие звуки весеннего дня

Гомоном птичьим пленяют.

Ровная проза ложится в слова,

Техника мир расширяет,

Тихо сижу у компьютера я,

Моцарт тихонько играет…

Ну, на самом деле, как я уже сказала, тогда был не Моцарт, а Вивальди. Моцарт просто легче рифмовался. Написала, а покоя все нет. Что еще?

Была вчера на презентации

Сборника «Иные берега»,

Впала я в такую ажитацию,

Что стихи писать вдруг начала.

Все поэты – баловни Фортуны;

Ритм пленяет уши и сердца.

Проза ж вечно остается втуне.

И кому теперь она нужна?

Сочиню и я лихие рифмы,

На гитаре звонкой буду я играть.

Все мои друзья воскликнут: «Ишь, ты,

Милка стала с Музой флиртовать!»

Зависть тоже чувство не плохое,

Если злобу из нее убрать.

С завистью я натворю такое,

Позже будет страшно вспоминать!

Вот теперь стало полегче, думаю, на этом можно и остановиться.

Однако писательницей я себя не считала никогда. Я чувствовала, что я многого не знаю, и мне надо еще многому научиться. При Объединении действовала поэтическая студия, вел которую поэт, филолог, профессор Роберт Винонен. Несмотря на то, что меня считали прозаиком, я начала посещать занятия этой студии. Пополнить словарный запас, посмотреть, кто, и что, и как? Потом ведущим стал замечательный поэт Алексей Ланцов, а студия уже называлась литературной, так как ее начали посещать и другие литераторы.

Алексей, филолог по образованию, пытался расширить кругозор своих слушателей. Он знакомил нас с новыми произведениями, новыми или малоизвестными поэтическими формами, с новыми именами. Это было и поучительно, и интересно. Я с удовольствием посещала эти семинары. Как-то одно занятие было посвящено верлибру. Я, честно говоря, о верлибрах ничего не знала, да и не очень интересовалась этим вопросом. Все мы со школьных времен помним стихотворения в прозе Ивана Сергеевича Тургенева о русском языке и о розах. Тем мои знания и исчерпывались.

Алексей рассказал нам о верлибре и прочитал стихотворения нескольких поэтов. Хочу заметить, что не только я, но и другие участники студии отнеслись весьма критически к новым для нас формам стихосложения. Мы пришли к выводу, что верлибры пишут те, кто ленится или не может рифмовать стихотворные строчки. Алексей слушал наши рассуждения, как речи малых детей, терпеливо и несколько снисходительно. В конце он дал всем задание к следующему занятию написать по верлибру.

Меня все это очень и развлекло, и развеселило. Придя домой, я сразу села за компьютер и написала верлибр о верлибре:

Верлибр

Я, кажется, догадываюсь,

Почему в англоязычных странах

В поэзии используется форма верлибра.

Несколько лет назад

У меня в гостях был художник.

Тогда я спросила у него,

Чем объяснить то, что в Финляндии

Уличная скульптура носит

Выражено модернистский характер?

Он мне объяснил, что финская культура —

Очень молодая. Она не имеет глубоких корней.

По этой причине все новое ложится

Почти на девственную почву, охотно принимается

И не встречает противодействия.

А потому в Хельсинки памятник Рютти —

Это нечто, похожее на экскаватор.

Памятник Паасикиви – две колобашки,

Большая и маленькая, а памятник Кекконену

Вообще не с чем сравнить.

Аналогичная история происходит

И с американской поэзией.

Страна молодая, культура находится

В процессе формирования.

Поэтому новые формы поэзии

Не вызывают противодействия

У читателя, опыт которого весьма невелик.

Я могла бы эту мысль зарифмовать,

Но стихотворный процесс труден

И требует большого напряжения душевных сил.

Если же все это можно выразить проще

И все равно назвать поэзией,

Тогда пишем верлибр.

Следующее занятие началось с предъявления домашних заготовок. Выслушав меня, Алексей неопределенно хмыкнул и спросил, есть ли у меня еще что-нибудь? Тогда я прочла строчки, написанные мною несколько лет назад. Но прежде чем привести их, я должна рассказать о том, что предшествовало их написанию.

В конце 2002 года в моей жизни произошла большая трагедия. Я испытала не только боль и страдания, весь мой мир в один миг рухнул. Исчез тот стержень, который поддерживал меня, был основой моего существования. Вся предшествующая моя жизнь была перечеркнута и выброшена на свалку. Все перевернулось, и не было ни солнца, ни цветов, ни радости – осталась одна черная дыра, в которую я проваливалась все глубже и глубже. Черная тоска заполнила все мое существо, и я опустилась на самое ее дно. Психологи говорят, что если вы достигли дна, то пришло то время, когда надо оттолкнуться от него и