у нас не было никакой — их набрали почти в самом начале цикла, сразу после разгромного нападения врага. Таким образом, их уж порядком поднатаскали и могли отправлять в патрули и на боевые посты, в то время как мы по уши погрязли в учениях.

Но — всю эту ораву солдат нужно было где-то размещать, поэтому день уборки в ротах был посвящён в первую очередь расчистке спальной зоны и экстренному выносу мастерской и тренажёрки на новые временные места — у дальней стены казармы, где сиротливо маячила запертая дверь спортзала. Затем по спальной зоне расставлялись кровати и тумбочки для вещей. С виду они были довольно неказистые, но могли вместить в себя содержимое забитого под завязку кубрика. Так я понял, что фактически живу в тумбочке с несжатым пространством.

Тумбочки оказались адски тяжёлыми. Бывалые бойцы запротестовали и потребовали пригнать в казарму хотя бы гравитележку или подъёмник какой-нибудь, но взводный сообщил, что вся техника и несколько ремонтных бригад брошены на разбор завалов и ремонт повреждённых казарм.

В итоге мы все, включая командиров взводов и отделений, корячились как в незапамятные времена выматывающего ручного труда. Что ж, я хотел качалку — я её получил. Через полчаса ладони жгло огнём — натёр об острые зазубренные края кроватей и тумб. В ходе переноски мы уронили несколько тумбочек, одна развалилась, расхлопнув подпространство и во все стороны брызнуло чьё-то забытое барахло и столбы пыли.

— Теперь понятно, почему они такие тяжёлые, — сказал взводный. — Капрал Висп!

— Я! — Нанобот оказался тут как тут.

— Это же твои пожитки? Какого чёрта они тут?

— Никак нет, сэр. Не мои!

— Брось заливать! Вот же твоя фотография в рамке.

— Мало ли у кого есть моя фотография, сэр, — беспечно пожал плечами Пьер. — У меня, например, есть снимки всех друзей. И даже ваш.

— Разговорчики! Немедленно всё убрать!

— Так вот где они были, — пробормотал Нанобот, когда взводный отошёл. — Ну надо же! Эй, народ, мы же искали новый усилитель контура для челнока? И стойки для аккумуляторов.

— Ну да, — отозвался Лоуренс.

— А у меня завалялось несколько, прикинь!

— Тащи сюда, живо!

— Неее, тут точно нужен погрузчик.

— А как ты их в тумбочку спрятал?

— А мы с Глазом уложили её дверцей кверху, потом подняли всё добро на лебёдке и забросили внутрь!

— Голова! — одобрил Циклоп. — Ладно, айда варить лебёдку.

Едва мы управились с расстановкой, как в казарму повалили толпы солдат. Полупустая рота мгновенно укомплектовалась. Я заметил, что далеко не все бойцы носят звания рядовых. Среди пополнения было много капралов и даже сержанты. За что им успели присвоить звания? На некоторых форма висела мешками, а знаки отличия пришиты как попало. А туда же — сержанты! Но, что настораживало ещё больше, чуваки носили гербы самых разных кланов, о многих я даже не слышал. То есть, теоретически, они не входили в Совет. А значит, прилетели из Конфедерации, но квантонцев, как ни странно, ни одного не нашлось.

Я спросил у Циклопа, насколько вообще напряжены отношения между представителями разных кланов среди солдат.

— Лично я не напрягаюсь, — сказал Лоуренс. — И тебе не советую. Вообще говоря, тёрки на почве кланов в армии запрещены и караются жёстко. Я тут уже двадцать циклов торчу и за всё это время только три стычки видел. И те чуваки до сих пор на штрафных работах потеют, в стройбригаде.

— Что ж, это обнадёживает.

— Вот и я говорю, не парься. Тут есть, конечно, субъекты, клановые на всю голову. Про бояр с Земли-прайм слыхал?

— Смутно. Какие-то древние князья. Думал, они вымерли.

— Ну да. В конечном итоге всех поглотила Третья планета. Но некоторые субъекты, кхм… продолжают вести родословные, чтут традиции и всё такое. В роте Бета служил один такой. Пафнутий Романов. Русский, вроде как. Нашил себе на форму все клановые титулы и какие-то ещё императорские чины. Гордился своим наследием и всем его в морду тыкал. Но пальцем никого не тронул ни разу. Так что, будь ты хоть сам Этанару, да упокоится он в патриаршем раю, а к другим со своей конституцией не лезь. Это они наверху там пусть счёты сводят, кто тут главный и кому должен. Мы — фундамент Кибера. Если на нашем уровне пойдут беспорядки, то следом и всё остальное рухнет. Смекаешь?

— Вполне. И полностью разделяю.

— Молоток!

— Спасибо.

— Молоток, говорю, подай. Видишь, не крепится ни фига.

Циклоп вбивал в корпус челнока штырь, фиксирующий рамку бронепластины.

К концу дня нам удалось восстановить защиту корабля и разместить пополнение роты. Неугомонный цельнометаллический бюрократ, засевший в сервере по работе с личным составом, снова перетасовал всех по взводам, а затем и по автономным бригадам по шесть человек.

Лоуренс явно замолвил за меня словечко — я оказался в его отделении, вместе Наноботом, Зорким Глазом, который по-прежнему стоически молчал (но при этом его все понимали), Натаном и, внезапно, Н’гхаком, прикрепленным к нам вторым стрелком. Начитанный Лоуренс, едва увидев ниддлеанца, нарёк его Шаи-Хулудом. Это гораздо легче выговорить, но было всё ещё длинновато. В дальнейшем он стал просто Хулуд, ко всеобщей радости.

Когда всё утряслось, в роте вдруг зазвучал уже набивший оскомину гимн и перед ротой предстал крепкий мужик в парадном костюме, увешенным россыпью орденов за боевые заслуги.

— Какие люди! — тихонько присвистнул Нанобот.

— Это кто, командующий Гвардии? — спросил Натан.

— Бери выше, интендант всего Кибера, — с благоговением произнёс Циклоп, — Полковник Закиро.

— А по-нашему — Хирург, — добавил Пьер.

Гимн оборвался на пронзительной ноте. Интендант зорко взирал на выстроенные перед ним колонны солдат. Позади командира станции опустился огромный экран, транслирующий его грозный лик — чтобы всем было слышно и видно. Я с удивлением обнаружил, что для ветерана боевых действий (ордена с числами от 72 до 119 намекали, что Закиро много повидал на своём веку) интендант подозрительно хорошо сохранился. Ни тебе шрамов и глаза вроде бы свои. Конечно, современная хирургия творит чудеса, но я считал, что бойцы гордятся полученными в бою отметинами. Лично я, если словлю шрапнель или какой-нибудь ожог — уж точно не стану прятать. Если, конечно, не на заднице. Циклоп явно не стеснялся своего развороченного лица и даже повязку не надевал, сверкал полузаросшей глазницей как ни в чём не бывало. А полковник создавал впечатление закоренелого штабиста, даром что мускулистого. Разве что раньше он был полевым врачом, может, потому солдаты и прозвали его Хирургом?

Вдоволь наглядевшись на нас и шепнув что-то командиру роты, интендант заговорил. Его речь, полную холодной решимости, усиливали громкоговорители — до звона