— Гарван, свали, мы тебя не звали, — внезапно раздраженно зашипела Жанна Клаус.

— Меня не нужно звать, этот стол для старшеклассников. А я как раз он и есть, значит, здесь мне и обедать, — спокойно и размеренно протянул я, продолжив есть.

— Ты совсем, я смотрю, бесстрашный, — зло поинтересовался Борислав.

— Возможно, — согласился я.

Краем глаза заметил, как смотрит на меня барон Деграун, как он неумело и весьма неуклюже напрягся, явно собираясь сейчас всем телом навалиться и сбросить меня со стула. Расстояние между нами было небольшое и в ту секунду, как Деграун поднял руку, желая меня толкнуть изо всех сил, я попросту быстро отодвинул свой стул. Крупная туша Деграуна, не найдя преграды, со всего размаху шлепнулась на пол.

За задним столиком захихикала вторая половина одноклассников «неудачников», за нашим же столом все молчали и даже жевать перестали, и только Мила едва заметно усмехнулась и опустила глаза. Деграун, злобно ругаясь, поднимался на ноги, его красное лицо полное злобы и ненависти уставилось на меня, я же хладнокровно смотрел на него, ожидая, что же он будет делать дальше:

— Аккуратнее надо, барон, так и покалечиться можно, — сказал я, видя, что тот не решается предпринимать больше ничего.

— Ты за это ответишь, — буркнул Деграун, шумно выдохнув через ноздри, и уселся обратно.

— Уходи, Гарван, тебе здесь не рады, — подал голос Борислав.

— Нет, — широко улыбнулся я.

Напряжение за столом нарастало, но решительных действий предпринимать никто из них не станет, в этом я не сомневался. По крайней мере не здесь у всех на виду, где смотрят за порядком несколько учителей.

Жанна, шумно шаркнув ножками стула, встала из-за стола:

— Идёмте, девочки, кое-кто весь аппетит испортил, — высокомерно проговорила она.

Одноклассницы растерянно переглянулись, явно не все из них закончили есть, но все же нехотя начали подниматься. И только Мила осталась сидеть, спокойно наблюдая за происходящим и делая вид, что ее это не касается.

— Милана, ты идешь? — требовательно позвала ее Жанна.

— Нет, мне аппетит никто не испортил, я хочу доесть, — спокойно объяснила она.

— Ну как знаешь, — неодобрительно протянула Жанна и зашагала с остальными подружками прочь.

За столом остались только Григанский, Быстрицкий, Деграун, Мила и я. Но они тоже быстро покончили с трапезой и начали собираться. А Григанский зачем-то прихватил с собой ту тарелку, полную костей. У меня тут же возникли подозрения на этот счет, а именно — что кости могут иметь отношения ко мне. Борислав не шибко-то и умный, ход его мыслей предугадать несложно. Поэтому я и сам поспешил покончить с обедом и направился в класс.

До урока оставалось еще минут десять, и возле класса толпились девчонки. Жанны среди них не было, а дверь в учебный кабинет неожиданно оказалась заперта, чего обычно не случалось. Я дернул дверную ручку, она подалась лишь слегка и тут же захлопнулась обратно — кто-то с той стороны ее держал и гадко хихикал.

— Открывайте, — потребовал я.

Мне не ответили, а за дверью засмеялись еще громче.

Я обернулся и вопросительно уставился на Милу:

— Что они задумали?

Она растеряно повела плечами, мотнула головой:

— Я не знаю.

Лгать бы она мне вряд ли стала, но почему-то внутренне я напрягся, лишь на мгновение представив, что Мила могла в этом участвовать.

Я ударил кулаком по двери, уже начав терять терпение. Со всей силы рванул на себя дверь и в образовавшуюся щель успел всунуть ногу, которую тут же больно зажал появившийся в проеме Деграун.

Я снова рванул, а Деграун неожиданно отпустил дверь, улыбнувшись во весь рот, и снисходительно протянул:

— Ладно, заходи.

В классе оказалась та же компания, которую я и ожидал здесь увидеть: Жанна, Борислав, Быстрицкий и Деграун. Все они делали вид, что ничего не происходит, при этом с интересом поглядывая на меня и загадочно улыбаясь.

В класс начали заходить остальные ученики и рассаживаться по местам, я же сразу направился к своей парте, чувствуя, что пакость от одноклассников меня будет ждать именно там. Рюкзак был не на своем месте, валялся на полу, а не висел на крючке, куда я его вешал. Я поднял его и открыл.

— По запаху нашел, — сказал негромко Григанский, но я услышал, а после они дружно захохотали.

Весь мой рюкзак был набит жирными обглоданными костями, все тетради и учебники были испачканы, как и сам рюкзак, который теперь разве что и оставалось отправить на помойку.

Я поднял на зачинщиков этого безобразия глаза, вопросительно и совершенно беззлобно улыбнулся. В ответ мне тоже торжествующе улыбались.

— Решили тебе домой гостинец собрать, — весело сообщил Григанский.

Резким движением я отправил рюкзак в их сторону. Кости стуча, посыпались из открытого рюкзака по всему классу, одна из них стукнула Деграуна по голове, а сам рюкзак полетел в Григанского, заставив его уворачиваться.

— Спасибо, не надо, — громко проговорил я, — можете забрать себе.

Конечно, я взрослый и должен быть на голову выше этих засранцев, но я все же нервы у меня не железные, да и не привык я такое терпеть. Точнее, давно отвык. Были бы они постарше, уже отдыхали бы в больнице.

Большинство одноклассников в растерянности наблюдали за происходящим, не понимая, что произошло. Григанский, довольно усмехаясь, брезгливо, платком, убирал кости с своей парты, бросая на пол:

— А кто теперь это убирать будет? — размеренно и громко сказал он. — А, Гарван? Кости ведь из твоего рюкзака. Сейчас придет Аглая Святозаровна, тебе мало не покажется. Лучше убрать здесь все.

Это было последней каплей. Через три ряда я пролетел в доли секунды, схватил Борислава за горло и прижал к стене. Он испугался, я видел в его глазах проскользнувший страх, но стоит отдать должное — держался Григанский изо всех сил, дабы не опозориться перед всем классом.

— И что, ударишь меня? — с вызовом бросил он, схватившись за мою руку и пытаясь оттянуть от горла.

— Нет, не ударю, но хочу, чтобы ты, наконец, начал вести себя как мужик, а не как сопливый слизень, — очень серьезно произнес я, глядя ему в глаза. Во взгляде Борислава мелькнуло непонимание, растерянность, он не знал, что ответить на это.

— Зря ты это, — зашипел он вдруг, извиваясь и пытаясь вырваться. — Мой отец сотрет вас теперь в порошок. Тебе конец, Гарван. Конец. Ты понял?

Я сжал его горло сильнее, наблюдая, как лицо сливается цветом с красными прыщами.

— А может, сам будешь отвечать за свои поступки, или так до конца жизни и собираешься прятаться за спину отца? — спросил я.

Борислав молчал.