Мужчина снова взялся за ложку. На его идеальных скулах ходили желваки. Не умеет скрывать эмоции, или не считает нужным? Скорее, последнее… Можно ли это рассматривать, как проявление некоего доверия к ней?

- Так что ты натворил, Вася? – поинтересовалась Светлана, гипнотизируя его своими невозможными глазами.

- Забудь, – отмахнулся Василий. – Я тебе уже говорил: не лезть в это все.

- Я уже влезла, тебе не кажется? Было бы честно, если бы я хотя бы понимала, во что.

Василий смерил ее взглядом и промолчал. С трудом доел безвкусную жижу и прошел к своему ноутбуку. Ему нужно срочно выйти на контакт со своим связным и узнать о том, что случилось. С ним потеряли связь, и решили, что он вскрылся? Василий написал короткое сообщение, объяснил, что ситуация изменилась по не зависящим от него обстоятельствам. Получил подтверждение о получении сообщения. Убедился, что все остальное идет по плану. Через неделю на Восток пойдет новая партия живого товара. Все его источники это подтверждали. Но какой-то внутренний голос шептал о том, что начинать операцию сейчас будет ошибкой. А он привык прислушиваться к своей интуиции. Та никогда его не подводила. Что-то не складывалось, что-то настораживало. Существовала ли возможность того, что кто-то сливает информацию? Спецоперации, которые готовятся так долго и так тщательно, обычно исключают такую вероятность, но… Но!

Василий закончил со своими делами и вышел в гостиную. Света полулежала на диване и водила карандашом в альбоме.

- Дай мне номер своей карты.

- Какой карты? – изумилась Светлана, отрываясь от своего занятия.

- Любой банковской карты. Я верну тебе потраченные на меня деньги.

- Серьезно? – переспросила женщина.

- Похоже, что я шучу? – нахмурился Василий. – Так сколько я тебе должен?

Света осторожно встала, прошла мимо него к тумбе, на которой стояла сумка. Порылась в ней, достала кошелек, из которого извлекла скрепленные чеки. Он не удивится, если и они разложены по датам. Она серьезно их собирает?! Чокнутая! С другой стороны, все очень удобно. Уже через две минуты он знал сумму своего долга. Довольно внушительную сумму:

- Ты что, покупала лекарства за свои, даже когда я находился в больнице?

- Ну, а что мне было делать? Сам знаешь, какое у нас обеспечение.

- Зачем ты это делала? – опять поинтересовался он, внимательно наблюдая за женщиной.

- Тебе нужно было самое лучшее лечение. Я могла тебе его обеспечить.

- Ты со всеми своими пациентами такая щедрая?

- Нет, только с теми, у кого в нужный момент не нашлось родных.

Светлана опустила взгляд к своему наброску, и Василий понял, что она врет. Сумасшедшая баба. Она что, тратит свои, кровно заработанные, на чужих людей?

- Как часто ты этим занимаешься? – переспросил Василий.

- Чем? – делала вид, что ничего не понимает, Моль.

- Благотворительностью! – рявкает мужчина.

- Нечасто. Нас поддерживает несколько благотворительных фондов, и, как правило, они перекрывают потребность малоимущих, поступающих к нам. Ты был, скорее, исключением.

Василий смерил Светлану еще одним тяжелым взглядом. Сделал круг по комнате. Подошел вплотную к дивану, отбрасывая альбом. Склонился над женщиной, поцеловал ее. Света замерла. Даже дыхание затаила. Он лизнул ее плотно сжатые губы, толкнулся кончиком языка, приоткрывая рот. Руки спустились вдоль шеи, очертили ключицу и замерли на ямке, в центре которой бешено бился пульс. Дернули вниз лямку простой белой трикотажной майки, высвобождая маленькую, задорно торчащую вверх грудку. Потерся о нее носом, прикусил возле соска, одновременно пробираясь рукой в трусики. Второй рукой прошелся вниз по телу, подсунул под попку, открывая себе больший доступ. Губами схватил сосок, одновременно надавливая на плотный удлиненный узелок клитора. Вскинул взгляд, наблюдая за реакцией женщины.

Света потерялась в происходящем. Даже не поняла, как такое вообще случилось. Вот он стоял, а вот уже целует ее и гладит там, где давно уже никого не было… И это так хорошо... Невыносимо. До дрожи, до остановки дыхания. Так правильно, так сладко… Будто бы он диссертацию защитил по этому вопросу. Она не сводит с него глаз, и он тоже поднимает свой взгляд. Она отшатывается. Отбрасывает резко его руку, будто бы это змея. Дышит часто, но это уже не возбуждение. Это ярость и, возможно, совсем немного - боль…

- Ну же, малыш, что такое? – искушающе шепчет Алан, вновь прикасаясь к ней.

Она забывает о том, что у нее больная спина. Вскакивает с дивана и пятится к выходу. Ее переполняют эмоции. В этом коктейле смешалось все! Но главное, ей до ужаса, до невозможности поднять глаза стыдно! За то, что она хоть на секунду приняла его актерскую игру за чистую монету. Он просто хотел ее отблагодарить. В свойственной ему манере. Тем, в чем он был непревзойден. Нет! Даже не так! Тем, в чем был непревзойден АЛАН. Жалкая подачка, которую он ей швырнул, как кость голодной собаке. Это было унизительно. Это было больше, чем она готова была вынести прямо сейчас.

Моль зашла в ванную. Посмотрела на себя в зеркало. Совершенно безумный взгляд, красные пятна на щеках, бардак на голове. И еще больший бардак внутри нее. Скидывает с себя всю одежду, отправляет в корзину с грязным бельем. Желание принять душ просто невыносимое. Становится под горячие струи, берет саму жесткую мочалку и трет себя до красноты, до скрипа. Будто бы так можно смыть то, что загадило ее душу. Моется долго, тщательно. И там - между ног, где все моментально припухло и налилось в ответ на его прикосновения. Жалкая, голодная дура! Никогда до этого, пожалуй, Светлана не чувствовала себя настолько мерзко. Будто бы окунулась в сточную яму, или искупалась в дворовом туалете…

Она еще долгое время не могла заставить себя выйти из ванной. Уже и маску сделала для лица, и смыла ее... Потом все же собралась с силами, выскользнула за дверь. Боковым зрением увидела, что Василий лежал в спальне. Не заходя к нему, Света прошла к гардеробной, оделась и вышла за дверь. На улице стало немного легче. Будто бы до этого стены, ставшие свидетелями ее позора, давили на нее. Она вдохнула несколько раз. Подняла глаза к небу, зажмурилась. Светлана не знала, куда идти, что делать. Она знала только одно – впервые за долгие годы ей не хотелось домой. За руль она тоже вряд ли готова сесть. Ну, что ж… Можно и прогуляться.

Моль брела по заледеневшей дорожке, поддевая ногами замерзшие льдинки. Она не замечала ни холода, ни начавшегося ледяного дождя. Возможно, потому, что ее сердце сейчас тоже было одной большой глыбой льда. Впереди приглашающе мигал огнями любимый бар. Света свернула к знакомым дверям. Вошла. Непонятно, почему среди недели зал был переполнен. И довольно безвкусно украшен. Шары, сердца… Свободных столиков не было вообще. Что, мать его, происходит? Моль подтянулась к барной стойке. Махнула знакомому бармену. Тот приветливо кивнул в ответ, подошел поближе, протирая стакан: