– Товарищ генерал...

– Да-да, Александр Викторович. Вы где?

– Домой еду...

– Откуда едете?

– С места свидания, где я вас, к сожалению, не нашел. Стоит там «Порше Кайенн». На заднем сиденье труп. Рядом с машиной тоже один труп, чуть подальше еще один – в кустах. Хотя тот, может быть, и живой... При мне, по крайней мере, был жив. Если кто-то к нему поторопится, может, еще и спасет. И по дороге, когда ехал, еще один труп видел... Похоже, Смерть в тех местах порезвилась, товарищ подполковник. Смерть, если резвиться начнет, никому не поздоровится...

Я назвал его подполковником словно бы нечаянно, но собеседник мой сразу издал какой-то нечленораздельный звук и прекратил разговор.

Я положил свою трубку на переднее сиденье, справедливо ожидая еще одного звонка и предполагая, что начальник управления ГРУ полковник Мочилов, которому я пусть и обещал позвонить сам, сделает упреждающий звонок. Мочилову наверняка принесут распечатку моего разговора с подполковником внутренней службы. Тогда мне и говорить много не придется. И я стал неторопливо выезжать по скверной дороге к деревне. Руль на ней приходилось крутить не переставая, чтобы не разбить подвеску. Мне не хотелось, чтобы полковник позвонил до того, как я доберусь до лучшей дороги. Но добраться я так и не успел. На развилке дорог телефон дал о себе знать. Я поднес трубку к уху, даже не посмотрев на определитель.

– Капитан Смертин. Слушаю...

– Здравствуй, Александр Викторович. Я – генерал Лукьянов Николай Владимирович. Я настоящий генерал, а не подполковник внутренней службы, с которым ты только что говорил. Ты, Саня Смерть, все правильно сделал. Я тебя поздравляю. Можешь позвонить своему начальнику управления. Он скажет тебе, что со мной можно иметь дело. А потом перезвони мне и, если это не доставит лишних хлопот, пригласи меня в гости. Хочу с тобой поговорить. Я располагаюсь неподалеку от тебя. За час доберусь. Так что, пригласишь?

– Я позвоню полковнику Мочилову, – ответил я сдержанно, ничего пока не пообещав...

Звонок начальнику был, естественно, простой формальностью. Сработала привычка с уважением относиться к своим командирам, о которых знаешь только хорошее или просто не знаешь ничего плохого. Тем более что Юрий Петрович просил доложить, когда все закончится. Еще до этого звонка, до подтверждения со стороны начальника, я понимал, что скоро позвоню, как он того и просил, генералу Лукьянову. По всему выходило, что он пытается заполучить меня в свою команду и работать предстоит конкретно под него. И еще я догадался, что Мочилов в курсе стараний Лукьянова и не возражает против них. Наверное, внутренне не возражал и я. Скажу без ложной скромности, мало кто способен к такой работе лучше меня. Потому что у меня от природы сильно развит инстинкт самосохранения. Это на генетическом уровне. Защищая кого-то, я защищал и себя. Даже те самые четыре капитана и один подполковник внутренней службы, не окажись я втянутым во всю эту историю, могли бы потихонечку до меня добраться, как добрался кто-то до бывшего полковника Буданова. И хотя я вовсе не бывший офицер танковых войск, а капитан спецназа ГРУ, следовательно, человек в несколько раз более опасный, меня тоже могли уничтожить выстрелом в затылок и я не успел бы среагировать. Просто был бы не готов к сопротивлению. А сейчас я и сам во всеоружии, и других способен прикрыть – тех, кто оказался в такой же ситуации, как я.

– Я уже в курсе происшедшего, Александр Викторович, – сразу сказал в ответ на мое приветствие полковник Мочилов. – Можешь не докладывать. С генералом Лукьяновым я только недавно пообщался. Думаю, ему можно доверять. Хотя он сам из спецназа внутренних войск, но служил когда-то и в десантуре, и вообще боевую подготовку имеет отменную. Я рекомендую тебе договориться с ним. Это одинаково выгодно всем, кто имеет касательство к событиям на Северном Кавказе. Список, как я понимаю, тебе переслали. Так вот, в нем есть представители разных силовых структур, в том числе и наши офицеры. Если создавать большую систему, она не останется незаметной. А несколько человек вполне могут стать сильной оперативной группой. Один или два исполнителя и несколько человек обеспечения. При этом прикрытие будет осуществляться опять же с разных сторон. Оно не ограничится только страховкой, как ты понимаешь. Еще и по этой причине тебя отправляют на инвалидность. Но в заработной плате ты только выиграешь, так Лукьянов обещал. Встречайся с ним. Если будут вопросы ко мне, звони, не стесняйся...

Беседа с начальником управления вылилась в его монолог. Мне осталось только сказать несколько слов о своем согласии. После этого, уже поставив машину у ворот двора мамы, я нашел в перечне звонков номер генерала Лукьянова и нажал кнопку вызова.

– Пообщались с Юрием Петровичем? – спросил генерал так, словно мы минуту назад с ним расстались.

– Так точно, товарищ генерал.

– И что, надумали пригласить меня в гости?

– Вы сумеете меня найти?

– Вне всякого сомнения. Я и теперь вижу вас на мониторе своего ноутбука. Причем в режиме реального времени. Вижу, что вы распахиваете ворота, а теперь открываете багажник машины. Надеюсь, там не те капитаны?

– Капитан здесь один – я, товарищ генерал. А выгружать буду камни, за которыми ездил на старую ферму. Под верандой нужно новые столбики залить. Камни в бетон привез, на забутовку. В деревенских условиях приходится обходиться подручными средствами.

– Так вы сейчас за этими камнями ездили?

– Так точно, товарищ генерал.

– По дороге вам белый «Порше Кайенн» не встречался?

– У нас народ небогатый, таких машин не держит. Моя-то – не самая дорогая машина – королевской каретой смотрится. Здесь больше к «уазикам» и тракторам привыкли. Может, кто-то моего «Тигуана» увидел и по малограмотности за «Кайенн» принял? Нет?

– Ой, не знаю... Ну, так я примерно через час подъеду. Ждите. Темно-серый внедорожник «Тойота Хайлендер».

– Жду, товарищ генерал...

* * *

Разбирать и рассматривать стоящие за печкой разнокалиберные чугунки – вид посуды для приготовления пищи в русской печи – никто, естественно, не будет. Но если, скажем, устроят серьезный обыск и с металлоискателем осмотрят дом, то чугунки наверняка вытащат, увидев, что стоят они на полках, а полки держатся на металлических уголках, заложенных между кирпичей печки. Глиняная обмазка вся потрескалась, кирпичи вообще выглядят так, словно печку можно разобрать руками, безо всякого инструмента. Пусть попробует, кто желает обломать себе пальцы. Из всей печи вынимается только один кирпич, как раз между двух металлических уголков. Там, за кирпичом, – тайник-ниша, куда легко убирается оружие. При желании туда даже можно поместить еще кое-что, если размеры не слишком велики.

Главное в том, что если «прозванивать» печку с металлоискателем, то он будет звенеть беспрестанно. Это потому, что при строительстве печи металлические уголки используются практически везде, особенно при устройстве дымохода. Точно так же в печи будет звенеть оружие. И потому за общим фоном на оружие внимания никто не обратит. С другой стороны, кто подумает, что тайник для оружия будут устраивать в печке? Патроны-то могут и взорваться! И мало кто поймет, что печку в доме топят только зимой, а готовят на газовой плите. Но до зимы я намеревался оружие из дома мамы забрать. Она все эти штучки не любит и применять их, разумеется, не умеет. Впрочем, гарантии я дать не могу. Папа, наверное, оружие в доме держал; может быть, и маму учил стрелять. Я вот свою бывшую жену учил...