С постов получены донесения: «От самолетов отделяются парашюты и приводняются на внешнем рейде». Два парашюта приземлились в черте города, и город потрясли два взрыва. Днем специалисты доложили, что это взорвались морские донные магнитные мины с помощью специального взрывателя, чтобы мы не могли раскрыть их секрета в случае падения на сушу.

Самолеты, ослепленные прожекторами, встреченные огнем, беспорядочно сбросили мины. Ни одна из них не попала на фарватер.

Севастополь не бомбили. Произошло худшее. Противник произвел воздушно-минную атаку Главной базы флота с целью заблокировать корабельный флот. Но она была отбита. Честь и слава черноморским зенитчикам.

В будущем маршал Г.К. Жуков отметит в «Воспоминаниях…», что Черноморский флот организованно встретил внезапное вражеское нападение.

– Филипп Сергеевич, над Севастополем патрулируют истребители И-16. У вас нет новых самолетов? – спросил Чибисов.

– Из шестисот самолетов у нас только одна эскадрилья новых, это пикировщики Пе-2, которые только сегодня привел с завода майор Морковкин.

Я отпросился у Октябрьского повидаться с Елисеевым для получения указаний. Потом встретился с работниками штаба. Начальник оперативного отдела О.С. Жуковский – в Москве с планами, вся оперативная работа легла на его помощников Н.В. Тишкина, В.А. Ерещенко, В.С. Лисютина. Но особенно тяжело начальнику оргмоботдела В.И. Никитину – идет мобилизация. И.М. Нестеров готовится возглавить морские коммуникации. Уточнив интересующие меня вопросы у начальников связи и гидрографии Г.Г. Громова и А.В. Солодунова, я вернулся в кабинет комфлота, когда он, закончив рассказ, пригласил нас отужинать. Я отказался и попросил разрешения повидаться с семьей.

Двери открыла Надежда Ивановна, сестра жены, и отшатнулась.

– Чур-чур… Откуда?.. Почему?

– Некогда. Где Женя?

– С детьми, мамой и моей Аленой эвакуированы в село Биюк-Сирень, что по дороге в Симферополь.

– А моя мать?

– Анна Федотьевна наотрез отказалась эвакуироваться.

Я бросился к матери.

Мать сидела на диване, обнявшись с внучатами, детьми моей сестры Антонины – Августиной, Юлием, Валерием – мал-мала меньше детвора. Жалкие и беспомощные. Надвигалась ночь со всеми своими опасностями приморского военного города.

Мать ко мне со слезами:

– Как же ты, сынок, сюда попал? Ведь война идет, а служба твоя в Одессе. И что теперь с нами будет? Беда-то какая.

Как мог, объяснил, как мог, утешил:

– Красная Армия и Флот разобьют врага.

– Что ж я, по-твоему, несмышленая? Ведь это же немец пошел на нас, а он уже всю Европу прибрал.

Вот так мы, занятые службой, порой считали, что наши жены и матери не разбираются в «высоких материях». А она, видите, какой политик и стратег!

Обнял племянников, расцеловал мать. На целых четыре года.

С темнотой выехали из Севастополя. Вот справа село Биюк-Сирень, тут моя семья. Хотелось утешить и обнять. Да разве можно думать о личном, когда такая всенародная беда? Усилием воли заставляю себя не просить Чибисова завернуть в село.

Рассвет застал нас на Перекопе. Включили радиоприемник. Передавали обращение премьер-министра Англии к нации. Мы услышали откровенного антикоммуниста, но реально мыслящего политика: «Гитлер напал на Россию… Это прелюдия к вторжению в Англию… Никто не был более последовательным противником коммунизма, чем я, но все это отходит на задний план… Сегодня главный враг – гитлеровская Германия, и мы окажем России всякую помощь».

Это был лучший час Черчилля как государственного деятеля, когда он пошел вместе со своим народом на союз с СССР.

В нашей машине произошла поломка, и мы пошли в ближайшее село звонить в Симферополь о помощи. Идем вдоль хлебов, стоящих стеной. По ним ветер гонит волны. И над этим русским полем, искусно трепеща крылышками, зависнув на месте, заливается без умолку полевой солист – певучий жаворонок. А в пшенице неумолчный звенящий треск кузнечиков и время от времени выбивает свое перепелка: «Пить пойду, спать пойду». На земле и в небе буйствует жизнь. И не хочется верить, что в сотнях километров отсюда враг топчет такую же русскую ниву и «костлявая с косой» пожинает свой страшный урожай.

Село оказалось центральной усадьбой колхоза, и здесь мы попали на митинг – провожали мобилизованных на фронт. Выступавшие давали наказ сыновьям бить беспощадно фашистов. Машины скоро увезут этих парней, и с них не сводят глаз матери, жены, возлюбленные. Они не стыдятся своих слез расставания, ведь это, возможно, последнее свидание. Вот она, философия войны: общество с напутствием и скорбью провожает своих сыновей. Оно скорбит о возможной смерти героев и одновременно ждет и требует побед. А победы не бывают без жертв. Такова железная логика.

Днем переправились через Днепр. Вечером – в Николаеве. И здесь, в областном военкомате, я стал свидетелем незабываемого события. К Чибисову прорвалась группа юношей и среди них девушки. Ну явно им неполных семнадцать, а самозабвенно утверждают: восемнадцать.

– Товарищ генерал, военкоматы не зачисляют нас в Красную Армию, а мы хотим громить немецко-фашистских захватчиков.

– Есть Указ призывать 1918 года рождения и старше.

– Так мы просимся как совершеннолетние, добровольцами.

– Давайте ваши паспорта.

Вот и раскрылась святая ложь – все «забыли» дома.

– Не зачислите – убежим на фронт, там примут.

Прошли годы, а я постоянно вспоминаю николаевскую встречу с юными патриотами. И рождалось большое чувство гордости за мой народ. Из двух встреч с советскими людьми я вынес глубокую убежденность, что наш народ не согнет никакая беда. Он непобедим! И я никогда не сомневался, что мы разгромим гитлеровскую Германию.

Наконец я у себя в штабе и засел за оперативные дела.

Одесская военно-морская база начала боевые действия с первого дня войны, и особенно активно очаковской зенитной артиллерией. В Николаеве находилось большое число новых – готовых и достраивавшихся – крейсеров, лидеров, эсминцев, подлодок; и противник решил заблокировать эту наиболее ценную часть нашего корабельного флота. На Одесскую базу легла ответственная задача. Во вторую ночь войны, а затем и в последующие, авиация противника начала сбрасывать магнитные мины на очаковские фарватеры. Встреченные дружным огнем зенитного артдивизиона, которым командовал майор В.А. Моисеев, ослепленные прожекторами, самолеты противника беспорядочно сбросили мины – фарватеры остались чистыми и по ним продолжали ходить суда и корабли из Николаева и Херсона. После Севастополя это была вторая победа черноморских зенитчиков. Враг не застал их врасплох.

Корабли базы под командованием капитана 3-го ранга Г.И. Гинзбурга начали ставить оборонительное минное заграждение от Днестровского лимана до Тендры по дуге при гидрографическом обеспечении службы капитана 3-го ранга Б.Д. Слободника. Наша фланговая 130-миллиметровая береговая батарея № 717 под командованием капитана Н.С. Гуппала у устья Дуная вела бой с противником, пытавшимся переправиться через Килийское гирло. Самолеты 70-й и 78-й авиаэскадрилий, которыми командовали майоры И.А. Кравцов и Ф.И. Бадербеков, наносили бомбовые удары по румынским кораблям в Сулине и Тулче.