Родион Александрович без обиняков заявил, что дело касается переправки порошка — он имел в виду наркотик, но какой, не уточнил — из России в Эстонию. По его словам выходило, что старый канал доставки на таможне засветился и пока не ясно, когда они — кто они, можно было только догадываться, потому что Родион Александрович сказал, что за всем этим стоят люди серьезные, — смогут пробить новый надежный канал. Но ждать времени нет, партнеры на той стороне, то есть в России, не любят длительных пауз.

— Вот меня и попросили помочь найти человека, кто смог бы временно выручить всех из сложной ситуации. Вот такие пироги, — подвел итог Родион Александрович. — Мои орлы на это дело не годятся, их знает в городе любая собака. В общем, через таможню им вряд ли удастся проскочить без досмотра. А у тебя среди погранцов и таможни приятели есть, ты вне подозрения. Риск, конечно, есть, но он ничтожен.

Эдвард предположил, что речь идет как минимум об амфетамине, хотя, возможно, под «порошком» Родион Александрович имел в виду кокаин или героин, но спрашивать не стал, потому что про себя твердо решил: ни за какие деньги не будет наркодилером. Парень неглупый, он понимал, что одним-двумя разами дело не кончится и попадать на крючок не собирался. Вот только как свой отказ изложить Родиону Александровичу, чтобы тому было понятно, что проблема не в трусости, а в убеждениях? Ему, Эдварду, не по душе заниматься этим.

— Я могу подумать над вашим предложением?

— Конечно. Завтра после работы к тебе подъедет Валек. Если согласен, он привезет тебя сюда, за инструкциями. Время не терпит. Ну, давай. До встречи. — Он крепко пожал Эдику руку и стал подниматься на второй этаж. — Сейчас тебя отвезут домой…

— Привет, старик! — с чрезмерной радостью приветствовал его Валек, явившийся в автослесарку за десять минут до конца рабочего дня, когда Эдвард уже переоделся в цивильную одежду. — Давай закругляйся, и на крыло. Шеф ждет.

— Слушай, ты передай Родиону Александровичу, что мне не подходит его предложение. В чем другом — с машиной там или еще в чем-то — я помогу, а в этом нет.

— Ты, парень, чо, сбрендил?! — удивленно воскликнул Валек. — Родиону не отказывают. Ты чо гонишь?! Помогу-у-у… Не знаю уж, конечно, что ему от тебя нужно — он мне об этом не докладывает, — но если ты отказываешься, твое дело хреновое. Другую свою помощь засунь себе… знаешь куда? Давай, кончай пургу нести, поехали!

— Нет.

— Как знаешь. Домой подкинуть?

Получив вежливый отказ, Валек вдруг осклабился и, подойдя к Эдику, похлопал по плечу, а потом вдруг расчувствовался.

— Дай обниму. Смелый ты, парень! — И заключил в объятия. Эдвард с облегчением освободился из железных лап мордоворота и с неудовольствием подумал: хорошо, что никто не видел, как этот придурок одной рукой поглаживал от избытка чувств спину Эдика, не ослабляя при этом хватки, а другой похлопывал по ягодицам.

— Молодой человек! Остановитесь! Вам говорят, остановитесь сейчас же!

Эдвард не сразу понял, кому адресованы эти слова, и продолжал идти. Он отошел от мастерской буквально на сотню метров и уже завернул за угол, когда услышал приказ остановиться. Повернув голову, увидел полицейскую машину.

— Вы мне?

— А кому же? — Автомобиль мягко затормозил у обочины дороги, и средних лет полицейский в чине старшего констебля вышел из него. — Ваши документы?

— Не понял… В чем дело?

Все дальнейшие попытки выяснить, что случилось, — Эдвард почему-то решил, что его с кем-то спутали, — успеха не принесли. Несмотря на протесты, его заставили вывернуть карманы и показать их содержимое.

— Ну вот, а говоришь, что не знаешь, в чем дело, — удовлетворенно заметил полицейский, когда Эдик вместе со свернутыми купюрами достал из правого заднего кармана джинсов маленький прозрачный пакетик с белым порошком.

Эдвард ошалело посмотрел на пакетик, который полицейский быстро сунул ему в руки. Он сразу догадался, что может находиться в нем. До него мгновенно дошло, почему Валек так долго и радостно лапал его ниже спины. Мерзавец! Эдик сразу понял и то, зачем страж порядка вложил пакетик с порошком ему в руки — на полиэтилене теперь есть его отпечатки пальцев.

Эдвард, не зная, что делать, умышленно раскрыл ладони, и пакетик шлепнулся в придорожную пыль:

— Это — не мое!

— Да? — деланно удивился один из задержавших его полицейских и осторожно поднял пакетик. — Значит мое. Так и запишем в протоколе… Ладно, некогда мне тут с тобой разбираться. Посидишь в камере, подумаешь. Может, вспомнишь, чье это… Сейчас протокол о задержании составим, а потом отвезем тебя на анализ крови, надо бы проверить: сам-то ты не вмазанный? Садись в машину.

Эдвард сел в автомобиль, а полицейский, достав мобильник, сделал короткий звонок. Практически тотчас из-за поворота впереди показался «БМВ» в затемненными стеклами. Машина резко затормозила, не доехав метров двадцать до полицейской машины. Из нее выбрался плотный, невысокого роста мужчина со стрижкой ежиком и вразвалочку, словно вышел подышать воздухом, направился по тротуару в сторону полицейской машины, успевая при этом словно невзначай осматриваться вокруг. В последний момент, уже рядом с полицейской машиной, мужчина быстро оглянулся в последний раз, убедился, что за ним никто не следит, и юркнул на заднее сиденье бело-синего автомобиля.

Старший констебль молча повернулся к новому пассажиру и показал протокол. Мужчина взял документ и углубился в чтение. Закончив, он обратился к полицейскому.

— Дай-ка попробовать порошок. Да руками-то осторожно… пальчики сотрешь.

Мужчина достал крохотный складной нож, подцепил кончиком лезвия мизерную щепотку порошка, лизнул его и тут же сплюнул.

— Героин. Чистый… отличного качества… — Он озабоченно, явно обращаясь к Эдварду, поинтересовался: — Откуда? — И, не дожидаясь ответа, добавил: — Влип ты, парень. В пакетике, на первый взгляд, граммов десять будет, если не больше. А это — в крупных размерах. На реальный срок тянет. Не открутишься…

Еще не до конца понимая, зачем разыгран «спектакль» с наркотиком, но уже догадываясь, что мужчина из «ауди» не имеет никакого отношения к полиции, Эдвард уставился, не мигая, на коренастого и решил не отвечать на его вопросы.

— Ладно, — махнул рукой мужчина, — везите в полицию, пусть посидит, подумает, может, тогда будет посговорчивее. Тем более что срок корячится немалый. Ты ведь неглупый малый, да? — обратился он к Эдику. — Прессу небось почитываешь? Знаешь, какой срок могут намотать, так? — Он наклонился слегка вперед, к сидящим впереди полицейским. — Ребята, вы ему доступно все объяснили? — И тут же, взглянув на Эдварда, продолжил, демонстративно щелкнув большим и указательным пальцами по его плечу, словно стряхивая несуществующую пыль: — Родион Александрович велел пылинки с тебя сдувать, так что решай сразу: хочешь гулять на свободе или рвешься туда? — Мужчина выразительно мотнул головой, давая понять, что означает слово «туда». — Альтернативы нет, как, впрочем, и времени на раздумье… Ну? Уходим?