Если бы только Алекс знала, что каждое ее напоминание о том, что она вынашивает ребенка от другого мужчины, было для Коннора сродни оскорблению! Она, конечно, права в своих доводах, однако до чего же обидно выслушивать их! Все дело в том, что Коннор влюбился в Алекс. Все последние дни он только и делал, что напоминал себе: их совместное проживание временно.

— Я справлюсь с этим.

— Тогда я тоже, — она попыталась ободряюще улыбнуться, однако улыбка получилась жалкой.

Коннор не ответил, а вылез из грузовика, потом помог выбраться наружу Алекс.

— Пошли, — тихо сказал он, беря ее за руку и ведя к трибунам.

Все присутствующие тотчас уставились на них, разумеется отметив округлившийся животик Алекс. Она, не переставая, улыбалась. Коннор твердо держал ее за руку, здороваясь с соседями и знакомыми.

— Ты хочешь присесть? — Он наклонился и прошептал ей на ухо. — Вероятно, тебе неприятно находиться в центре внимания.

— Это кажется тебе глупым, да?

— Родео начнется с минуты на минуту, поэтому попытайся успокоиться и развлечься.

Он провел ее в центр трибуны, и они заняли свои места.

Родео оказалось весьма занятным зрелищем. Алекс громко смеялась над детьми в шлемах, одетыми в костюмы коров. И над тем, как овцы сбрасывали маленьких седоков. Алекс ахала от восторга и страха, когда ковбои пытались усидеть на быках без седла, и с интересом следила за соревнованием между доярками на максимальный удой.

В разгар родео Коннор слегка толкнул Алекс локтем.

— Ты хочешь поесть или попить? Пойду принесу чего-нибудь.

Алекс огляделась. Многие из зрителей держали в руках пластиковые стаканчики с пивом и сэндвичи. Запах мяса не возбудил ее аппетита, и она попросила Коннора принести какой-нибудь прохладительный напиток.

— Ты хочешь пойти со мной?

Ноги Алекс затекли от неподвижного сидения, но она побоялась идти с Коннором. Вдруг к ней начнут приставать с вопросами?

— Я подожду тебя здесь, если ты не против. — Она попыталась улыбнуться.

Едва Коннор ушел, как Алекс сразу же пожалела о своем решении остаться на трибуне. Алекс ощутила себя одинокой и беззащитной, ей стало казаться, что все присутствующие пялятся на нее, оценивая, каков срок ее беременности.

Подождав несколько минут и почувствовав себя выброшенной на берег рыбой, она поднялась с места и направилась на поиски Коннора.

Она увидела Коннора, стоящего с пластиковым стаканом и бутылкой воды в руках. Он разговаривал с молодым и веселым рыжеволосым ковбоем.

Приблизившись к палатке, в которой продавали пиво, Алекс услышала их разговор.

— Проклятье! — говорил рыжеволосый мужчина. — Кобыла мне попалась просто стервозная. Я удержался на ней всего четыре секунды.

— Для тебя это уже рекорд. Судя по рассказам местных сплетниц, ты не отличаешься постоянством, — усмехнулся Коннор, и мужчина рассмеялся, обнажив белые зубы.

Алекс остановилась, понимая, что подслушивать нехорошо, и спряталась за палатку.

Ей не хотелось слышать, что Коннор станет отвечать на вопросы, которые обязательно возникнут. Сколько его соседей и знакомых уже успели спросить о беременной жене? Много ли раз ему пришлось притворяться счастливым папашей и любящим мужем? Неужели он лгал им?

С нее хватит!

Ее ребенок заслуживает большего, нежели мать, которая лжет за деньги. Чем дольше Алекс живет на ранчо, тем чаще ей приходится лгать. А теперь еще она вынуждена постоянно таиться от Коннора, скрывать свои истинные чувства к нему!

В груди у нее сжалось, она с трудом сдержала слезы, подступившие к горлу. Не хватало еще расплакаться на родео! Алекс сделала шаг назад, не зная, что делать дальше.

Возвращаться на трибуну нельзя, тем более одной и в таком состоянии. У нее не было ключей от грузовика, поэтому ей не удастся уехать домой. Алекс направилась на место парковки к грузовику, который стоял под тополем. Трясущимися руками она открыла задний откидной борт грузовика и залезла внутрь.

Усевшись в кузов, Алекс опустила голову на колени и горько расплакалась.

Коннор вернулся на трибуну и увидел, что сиденье Алекс пустое.

Вероятно, она отчаялась ждать его и пошла прогуляться. Он и правда заболтался с приятелями. Родео уже подходило к концу.

Коннор минут десять бродил повсюду, ища Алекс, а потом решил проверить грузовик.

При виде ее сидящей в кузове у него сжалось сердце.

Он позвал ее по имени, и она подняла голову. Завитки волос в беспорядке обрамляли ее раскрасневшееся и мокрое лицо.

Алекс плакала. Коннор рассердился. Неужели кто-то сказал ей что-нибудь обидное? Ни в коем случае нельзя было оставлять ее надолго одну. Одному Богу известно, какие вопросы ей задавали.

— Что случилось?

Алекс выпрямилась, откинула назад волосы с лица и вытерла слезы со щек.

— Ничего.

— Ты никогда не плачешь без причины. Даже когда приготовила неудачный ужин и то удержалась от слез. Нет, тебя определенно кто-то обидел. Скажи мне кто, и я не знаю, что с ним сделаю!

Он приблизил к ней своей лицо, заглянул ей в глаза и увидел... немой укор. Неужели она сердится на него? Но за что? Разве он сказал ей хоть одно плохое слово?

— Скажи мне, в чем дело? Чем я провинился перед тобой? Ответь, дорогая!

— Я тебе не дорогая. — Она подняла голову, шмыгнула носом. — Отвези меня домой, пожалуйста. У меня болит голова.

Она была явно не в настроении. Коннор с тяжелым вздохом снял шляпу и присел недалеко от Алекс.

— Пожалуйста, извини меня за то, что я так надолго оставил тебя. Я разговаривал и...

— Я знаю.

Ее слова прозвучали слишком резко, и он замер в растерянности.

— Ты меня видела?

— Да, я видела тебя.

Алекс насторожило виноватое выражение лица Коннора. Он быстро отвел от нее взгляд и покраснел. Ей следовало быть осторожной, очень осторожной. Ведь она на самом-то деле не слышала ни единого слова из его разговоров, однако догадалась: Коннору задавали неловкие вопросы.

Основная причина расстройства Алекс заключалась в том, что она не могла сказать Коннору правду. Дело было вовсе не в том, что он оставил ее одну. Просто чувства Алекс к нему оказались безответными, что сделало ее невероятно уязвимой и несчастной. Она совершила страшную глупость, подавшись на уговоры Коннора и понадеявшись, что ей будет обеспечена спокойная жизнь. Следовало отказаться от его матримониального предложения с самого начала, когда он пришел к бару встречать ее с букетом желтых роз!