Открыв глаза, Нюра испуганно отстранилась от Демина: его лицо было совсем близко, и он смотрел на нее счастливым и растерянным взглядом. Она холодно проговорила:

– Вот именно случайно. С такими, как ты, такое всегда случайно получается: нынче – с одной, завтра – с другой. А разве это настоящее?

Он спросил:

– А что, по-твоему, настоящее?

Она встала, потянулась, высоко закинув над головой руки со сцепленными пальцами.

– Настоящее? Это уж любить так любить! Чтобы все, что у тебя есть, ему одному отдать.

– И есть у тебя такой?

– Может быть, и есть.

Она опустилась на приготовленные Деминым подушки.

– Ладно, посплю на твоей кровати, а ты, – она сделала повелительный жест в сторону своей машины, – ложись в моей кабине. Принеси мне телогрейку.

Он принес ей телогрейку. Вздрагивая не то от холода, не то от предвкушения сладкого сна, Нюра укрылась ею. Потом подняла голову, погрозила Демину пальцем:

– Смотри…

Через минуту он услышал ее тихое, ровное дыхание.

Докуривая папиросу, он походил некоторое время вокруг машин, потом вынул из Нюриной кабины еще одно сиденье, положил его невдалеке от девушки и, зарывшись ногами в сено, еще долго ворочался, стараясь лечь поудобнее. Устроившись, наконец, он прислушался к ровному дыханию Нюры. Она спала, ее грудь подымалась и опускалась под телогрейкой.

– Эх, жизнь наша! – пробормотал Демин, опять прислушался к ее ровному дыханию и закрыл глаза.

Мягкое покачивание автобуса усыпляло Полякова, по он не спал. Он находился в том состоянии полузабытья, когда разговоры соседей и шум мотора сливаются с туманными видениями, которые то возникают, то исчезают в отяжелевшем мозгу. На какую-то долю секунды он закрывал глаза, и перед ним пролетали картины, длинные, как жизнь. Он с усилием поднимал веки и всматривался в голубые дали раннего утра.

Сидевшая с ним рядом женщина беседовала с кондуктором. Их разговор доходил до Полякова неясными обрывками фраз, тихим смехом, раздражающим полушепотом.

Становилось жарко. Кондукторша опустила стекла. Свежий ветер ворвался в машину. Шум колес, раньше глухой, теперь слышался отчетливей, резиновые шины шуршали по рассыпанному на шоссе гравию.

Наклонившись к окну, Поляков подставил лицо ветру. Сонная одурь начала проходить. Разминая затекшие ноги, он встал, по узкому, заставленному чемоданами проходу добрался до кабины, постоял там, разглядывая через ветровое стекло набегавшую дорогу, потом вернулся на свое место.

Подымая за собой облака пыли, автобус мчался по шоссе. Слева и справа тянулись покрытые зеленью поля с трактором на горизонте, фургонами полевого стана, похожими на коробочки, велосипедом, непонятно как стоявшим на меже, с чьей-то фуражкой на руле. Сверкнули на солнце стальные пути железной дороги. За поворотом возникли гигантские башни элеватора. Показались плотина и белое здание колхозной электростанции. Небо было чистое, только ажурные мачты высоковольтных передач словно задерживали на своих острых верхушках далекие редкие облака.

Машина обогнула рощу – и сразу возник Стенькинский совхоз, его широко разбросанные низкие строения, их белые стены, черепичные крыши. Среди зданий было одно новое, с непокрытыми еще свежими деревянными стропилами; видимо, строился новый машинный двор.

За совхозом шоссе обрывалось. Автобус покатил по плотно укатанной грунтовой дороге.

Вдоль нее лежали холмики песка, гравия, щебня; стояли тракторы, катки, грейдеры; рабочие натягивали шатры. В этом году должны закончить тракт, который соединит областной центр с большим промышленным городом Касиловом.

Поляков вспомнил, каким событием было появление здесь первых советских автобусов. Затем, уже перед войной, все население выходило любоваться красавцем ЗИС-16. А вот теперь если до осени успеют заасфальтировать дорогу, то к Октябрьским праздникам можно будет пустить новый дизельный автобус вагонного типа.

Куда ни вглядывался Поляков, он всюду находил следы работы своей автобазы. Строительство шоссе – прошлую осень на подвозке материалов работали ее машины. Электростанция – они доставили ей турбину. Новые здания совхоза – они возили сюда лес. На полях работали тракторы – они привезли запасные части. Элеваторы – скоро будут возить сюда зерно. Незаметна работа автомобилиста, но он должен замечать все; мало кто им интересуется, но он должен интересоваться всем.

Все чаще и чаще попадались машины. Двигались поношенные колхозные «газики», прошла колонна Союззаготтранса, промчался ярко раскрашенный автобус дома отдыха, за ним несколько машин с солдатами. Прошли машины касиловской автобазы, своей франтоватой окраской выделяясь среди других. Резко сигналя, обогнала автобус новенькая обкомовская «Победа». На самом въезде в лес Поляков увидел четыре свои машины; они возвращались из Воронежа и шли, мощные, удлиненные прицепами, соблюдая интервал, как военная колонна на марше.

Дорога пошла лесом, по широкой просеке. Поляков с наслаждением вдыхал свежий, смолистый запах сосен. Высокие деревья стояли неподвижно, но ему казалось, что сквозь шум машины он слышит шелест верхушек, тревожное воронье карканье, монотонный стук дятла, долбящего сухую коричневую кору. Он думал: удастся ли ему сдать касиловскому станкострои-тельному заводу заказ на оборудование для новых мастерских? Это было конечной, но не единственной целью его поездки. Надо заехать на кирпичный завод, там сегодня осваивается предложение Королева: грузчики сняты с машины и стоят на конечных пунктах.

Первая остановка – районный центр, село Захарово. Автобус спустился к реке, миновал длинный деревянный мост с шатающимся настилом и, натужно ревя мотором, поднялся по крутой булыжной мостовой, вдоль которой лепились первые домишки предместья, ниспадающие к берегу огороды и сады с кустами низкорослого колючего крыжовника и пышной зеленой смородины.

Стоянка – три минуты. Шофер выскочил из кабины, быстрыми затяжками торопливо куря папиросу. Сменились пассажиры. Поляков сошел. Кондукторша кивнула ему на прощанье. Автобус умчался.

Маленький пассажирский павильон стоял на базарной площади, окруженной со всех сторон коновязью – длинными серыми бревнами, уложенными на короткие, врытые в землю столбики. У прилавков толпились женщины. Высокие бидоны молочниц блестели на солнце. Мясник рубил мясо на колоде, усеянной белыми осколками костей, красными кусочками говядины. На противоположной стороне шоссе размещалась заправочная станция с двумя выкрашенными в красную краску бензоколонками, увенчанными матовыми стеклянными шарами.

Валя Смирнова стояла у входа в павильон. Она была в своей старой кондукторской форме, но с красной повязкой на рукаве – знаком линейного диспетчера.

– Ну, как дела, Валюша? – спросил Поляков, разглядывая осевшее, в выцветшей зеленой краске здание павильона и прикидывая, скоро ли придется его ремонтировать.