однако проснувшись сегодняшним утром, я едва ли встаю с постели. Как только на ноги поднимаюсь, перед глазами все жутко темнеет, и это меня просто бесит. Ха. Да они просто сломать меня хотят, но ничего выйдет у них. Я сильнее. В тысячу раз.

Ребра за это время уже не так сильно стали болеть, вот только рука никак не проходит. Ожог не хочет заживать, поэтому мне приходится перемотать его тем самым бинтом, которым тигр меня обматывал, когда сильно болели ребра. От одного только воспоминания о том, как мужчина прикасался ко мне, почему-то чувствую тяжесть в животе.

Я делаю себе очередную чашку чая, когда на кухню Арбатов собственной персоной заходит, и я невольно вся сжимаюсь от этого. Огромный, высокий мужчина подавляет меня своей энергетикой, от которой мне сразу же хочется закрыться черным балахоном, чтобы он не видел меня.

– Сделай мне кофе.

Ни здрасьте тебе, ни до свидания. Конечно, с вещами не здороваются, куда уж там. Сцепляю зубы и молча беру стеклянный чайник. Не хочу бодаться с ним сейчас, на это просто нет сил никаких. Наливаю в чайник воду. Единственное, что я научилась все-таки готовить за это время – кофе. По крайней мере, мужчина уже один раз пил его и не плевался.

Я уже наливаю кипяток в чашку, когда перед глазами снова все темнеет, и в этот раз до такой степени, что меня отшатывает в сторону. Обычно это проходило через секунду, однако сейчас почему-то длится гораздо дольше, и я пугаюсь. Во рту сразу же становится сухо, а сердце начинает неистово колотиться в груди.

Я даже сама не замечаю, как мои пальцы теряют силу, и я роняю этот чертов чайник на пол, разбивая его на тысячи осколков, из которых валит горячий пар с кипятком.

Раздается оглушительный треск битого стекла и, наверное, битой плитки. Только после этого меня немного отпускает и я, наконец, вижу, что натворила, притом прямо перед самим хозяином дома.

Глава 11

– Черт!

Тут же на пол бросаюсь, и руками начинаю собирать эти острые осколки стекла. Они очень горячие, из них валит пар, но я даже не замечаю этого. Не хватало, чтобы тигр и это к моему долгу доплюсовал. Мне и так вон, стола пропаленного из красного дерева с головой хватило.

– Не надо. Не трогай. Отойди.

Не реагирую на него, продолжая собирать осколки, пока не чувствую сильные руки на своих плечах. Точно куклу Арбатов берет меня, и переносит на два шага назад от стекла, заставляя задержать дыхание.

– Извините, это случайно. Правда.

Сглатываю. Во рту уже пустыня настоящая. Едва ли выдыхаю, снова ловля сильное головокружение. Руками дрожащими о столешницу невольно опираюсь, ища опоры. Сейчас пройдет. Уже проходит. Слышу лишь хриплое дыхание неподалеку. Тигр злиться. На меня. Опускаю голову. Чего-то мне стыдно смотреть ему в глаза эти хищные.

– Маша, ты ела что-то сегодня?

Молчу. Не знаю, какой правильный ответ. Честный или тот, который надо сказать.

– Да.

– Снова врешь?

Сжимаю кулаки. Ну как, как он видит это?! Сканирует меня насквозь что ли?

– Я не ела сегодня.

– Почему?

– Да потому что ваша зме…в общем, “ваша” сказала, что мне нельзя ничего тут брать.

Арбатов как-то напрягается весь, аж рубашка его белая трещит по швам, от чего я невольно на шаг назад отступаю. Что-то не нравится мне его реакция. Видимо, это тоже был неправильный ответ.

– Что сказала?

– Чтобы я жратву никакую не трогала из кухни. Ну вот, я и не брала. Чай только, немного. Не хочу я свой долг увеличивать вам. Перебьюсь как-то.

Бубню себе под нос, после чего разворачиваюсь, и уже на выход собираюсь свалить с места преступления, но мужчина за руку меня быстро перехватывает, а меня током от этого жалит. Тут же каменею от движения этого, и от жара его ладони огромной чуть ли не задыхаюсь.

– Я не разрешал тебе уходить, зверек. Сколько дней ты не ела?

– Не знаю, я не считаю их. Один раз только поела. Тогда еще, в первый день. И мне не нужно ваше разрешение, чтобы уйти. Пустите, мне больно!

Руку свою выдергиваю из его захвата, шипя от боли. Он рану мою от ожога задел, а у меня искры от этого мелькают перед глазами. Как же больно! Невольно руку свою горемычную к груди прикладываю. Вроде немного легчает.

– Блядь, Маша, ты не ела ни хрена четыре дня уже?

– Выходит что так.

Просто пожимаю плечами, однако реакция мужчины на это мое заявление мне вот вообще не нравится. Его взгляд таким становится, словно убивать меня сейчас будет.

– Садись за стол. Давай, живо.

Всеволод выходит куда-то в коридор, после чего возвращается с двумя бумажными пакетами. Из них доносится очень аппетитный аромат, до умопомрачения просто. У меня тут же слюнки собираются во рту, и живот урчит на всю кухню, вызывая еще один недовольный взгляд мужчины.

Всеволод Генрихович достает несколько коробочек с едой из пакетов. Открывает их и прямо передо мной ставит.

– Бери, ешь.

Медлю, только смотрю на него. Зачем он делает это. Вообще не понимаю богачей этих проклятых. То можно есть, то нельзя.

– Не буду. Не хочу свой долг пополнять.

– Я сказал, ешь. Не пополниться твой долг от этого, не трясись. И из кухни можешь брать еду, какую хочешь, только под матрац больше не прячь. Незачем это в моем доме. Ясно?

– Да.

Прячу глаза в пол. Стыдно почему-то. Даже не от того, что нашел тигр тогда мою заначку мармелада, а от того, что я сделала так. Вроде не стоило, но по-другому я просто не умела.

Я беру две тарелки и выкладываю эту еду на них. Похоже на рис какой-то с мясом и приправами, вкуса которых я не знаю. К блюду еще соус какой-то красный идет и палочки, которыми, конечно, я не умею пользоваться.

Я мучаюсь этими палочками еще пару минут, пыхтя, и пытаясь взять их также, как Арбатов, однако ни черта у меня не получается. Они вываливаются из моих пальцев, не давая захватить ни кусочка еды. Психую, а еще сгораю от стыда. Я и правда ничего не умею.

– Возьми вилку. Так тоже можно.

Сцепляю зубы, но все же беру вилку. Живот, кажется, сейчас к спине уже приклеится, так есть хочется. Накалываю первый кусочек мяса и в рот отправляю, тут же закрывая глаза и мыча от удовольствия в голос. Это самое вкусное, что я