– Вы ждёте Льва Амурского. Правильно?

– Да. Взял отгул, и до сих пор его нет. А что собственно…

Мужчина не договорил, вздохнул, зная по опыту, что ничего хорошего люди из органов принести не могут априори, и обречённо снял бейсболку.

– Его убили.

– Как?! Боже мой! Этого не может быть! – послышалось со всех сторон.

Пожилая женщина с бородавкой на подбородке, стоящая за спиной режиссёра, схватилась за грудь, осела, готовая упасть.

– Вам плохо, Елена Егоровна? – режиссёр подхватил её с одной стороны, оператор с другой. – Воды! Скорее! Скорее!

Женщина приоткрыла глаза, сделала глоток из предложенного стакана.

– Спасибо, уже лучше.

Её усадили на стул, она ещё раз отпила воды, перевела дыхание, поправила элегантный голубой костюм.

– Не пугайте нас так. Мама Ваша в больницу угодила. Не хватало нам ещё и Вас потерять, – сказал режиссёр.

– Какая судьба у мальчика! Какая судьба! Он должен был играть моего отца, и, главное, похож на него как две капли воды. Был, – сказала женщина, обращаясь к Архипову.

– Где теперь найти другого актёра? – это уже было направлено режиссёру.

– Лев Амурский пробовался на роль партизана Егора Болотова, по чьей книге мы снимаем кино, – сказал режиссёр, надевая бейсболку обратно на голову. – Сейчас, знаете, в моде фильмы про войну.

– А кто ещё пробовался на главную роль? – спросила Регина.

– Клим Ларин, – ответил режиссёр. – Видимо, теперь настала его очередь. Хорошо, что он уже приехал.

– А Вы знаете некую Олесю Волощук? В съёмочной группе есть такая?

– Нет, – замотал головой мужчина.

– Подумайте хорошо. Тот, кто написал такое сообщение, явно связан с Вашим фильмом, – сказал Архипов, демонстрируя текст угрозы.

– Ой, я Вас умоляю, молодой человек, не смешите меня. Пожалейте мои седые волосы. Это совершенно не обязательно, – ухмыльнулся режиссёр-постановщик.

– Точно! – вклинилась прибежавшая на шум и суматоху моложавая директор картины. – У него последний роман был вообще с бывшей одноклассницей.

– Даже так? – удивился следователь.

Сестра погибшего ничего не сообщила о романе с одноклассницей. Они распрощались и вышли из ангара. Руслан достал мобильный телефон, поискал нужный номер, набрал его.

– Лиза, здравствуйте! Архипов беспокоит. Да, тот самый. Нам нужны сведения об одноклассниках Вашего брата, – сказал следователь и после паузы, добавил. – Можно сейчас? Отлично! Мы скоро подъедем.

Регина с Русланом вернулись в квартиру жертвы, там их уже ждала Лиза. Она впустила их с таким скорбным лицом, что могло показаться, что они попали на похороны. Однако в доме было пусто и чисто.

– Проходите. Я сейчас.

У дверей стояло ведро с чернильно пенной водой. Лиза устроила уборку, квартира блестела, пахло хлоркой. Лиза с закатанными рукавами невзрачного халатика отжала половую тряпку, встряхнула её и пошла в ванную. Руслан направился в гостиную, спустил со стола стулья, усадил Регину и сам уселся в ожидании Амурской.

– Не люблю грязь, – сообщила сестра актёра по возвращению.

Лиза открыла дверь шкафа, вытащила пару фотоальбомов и положила их на стол. Пролистала детские годы чудесные, где голопопый малыш большими удивлённо распахнутыми глазами уставился в объектив фотоаппарата – снимал отец. Наконец, она нашла школьный период.

– Вот их класс, – подвинула она альбом следователю.

На фотоснимке-виньетке красовались овалы мальчишеских и девчоночьих лиц, и, конечно, лиц преподавательского состава. Витиеватые буквы указывали фамилии и инициалы школьников и учителей.

– Волощук О. Кто это? – спросил Архипов.

– Это Олеся. Хорошая девочка. Первая Лёнечкина любовь. Потом у них что-то разладилось. Лёня уехал, а она замуж вышла.

Выяснилось, что Олеся теперь носит фамилию Травникова, но в телефоне Амурский записал её девичью фамилию – Волощук.

– Первая любовь, значит, – задумчиво сказала Регина, когда они вышли из дома Амурского.

– И последняя тоже, как я понял со слов директора картины, – добавил Руслан.

– Но почему она ему угрожала? – задумалась Ростоцкая.

– Давай выяснять.

– Давай. Ты выясняй, а я к Ларисе поеду. Давно у них не была, – сказала Регина, усаживаясь на переднее сиденье автомобиля. – Подбросишь меня?

– Соскучилась по племянникам? – вопросом на вопрос ответил Архипов.

– Безумно.

Семья покойного брата – невестка Лариса и племянники, жила в двухкомнатной квартире, которую Регина и Илья получили от государства. На самом деле тётка Матильда помогла им получить жильё в новом доме, а так бы выдали сиротам дом-завалюху, и дело с концом.

Ростоцкая нажала на кнопку звонка, он заливисто ей ответил. Руку оттягивал увесистый пакет – Регина не привыкла приходить к ним налегке. Матери-одиночке художнице Ларисе с нерегулярными заработками трудно было содержать малышей. Регина хоть и сама получала немного, но ей одной всё-таки было проще. Так она считала. Правда, сейчас невестка работала в дизайн-студии, расписывала особняки и писала картины для интерьера. Денег семье хватало. Но вот эта сила привычки – принести родным гостинцы, не оставляла Ростоцкую даже сейчас.

– Тётя Регина!

Аня открыла дверь и бросилась ей на шею. Девочка заметно выросла, но для Регины она оставалась малышкой.

– Привет, моя красавица, – сказала тётка, обнимая племянницу. – Ого! Опять новый дизайн кос.

Ростоцкая крутанула Аню вокруг своей оси, рассматривая хитросплетение косичек. Анина мама развлекалась устройством на голове дочери сложных причёсок.

– Это что-то новенькое и сногсшибательное, – оценила Регина, выпячивая нижнюю губу, выражая таким образом уважение мастеру. – Отнеси пакет на кухню. Я принесла вам разные вкусности из кулинарии.

Девочка схватила пакет и, пританцовывая, ушла на кухню. Ростоцкая прошла в комнату, оглядела её и вздохнула. Ничего не меняется.

– Привет. И не вздыхай. Я потом всё уберу, – сказала Лариса, подходя к золовке и целуя её в щёку.

Комната была захламлена чем попало – игрушками, остатками еды, пустыми пластиковыми бутылками, журналами, книгами, смятыми пакетами, холстами и палитрами. Резкий запах масляной краски щекотал нос Регины. Краска, конечно, не сигаретный дым, но насколько её запах полезен для беременной?

– Новый заказ, – прокомментировала Лариса, кивая на мольберт в центре комнаты с начатым полотном, предвосхищая вопрос. – Мне заказали серию картин в одном жанре для загородного дома. Здорово, правда?

Невестка одевалась странно для непритязательного вкуса старшего архивиста. Вот и сейчас на ней болтался холщовый балахон, а голову она подвязала цветастым платком по типу банданы. Художник, одним словом.