Гордо распрямившись, Акитада решительно проговорил:

— Нет, матушка. Я не предложу Тамако ничего другого, кроме положения первой жены.

— Вот и прекрасно, — фыркнула она и хлопнула в ладоши, вызывая служанку.

Акитада поднялся и раскланялся. Визит к матери был закончен.

Он шел на занятия в университет с тяжелым сердцем, думая о матери и о переменах, к которым не был готов. В будущем ему так или иначе придется рассматривать вопрос о женитьбе и, конечно же, о детях. И денежных трудностей все равно не избежишь. Но сейчас выходило так — Акитада собирался завести новую семью, хотя не имел возможности обеспечить старую.

Внезапно устыдившись этих мыслей, он напомнил себе, как ему повезло. Разве мечтал он завоевать сердце такой изящной, очаровательной и умной девушки, готовой пойти с ним по жизненной дороге рука об руку? Ведь, говоря по чести, ей пришлось бы разделить с ним предстоящие трудности.

Погруженный в эти тяжкие раздумья, Акитада забыл свернуть на дороге Мибу к университету и, сам того не заметив, направил свои стопы к министерству, как если бы шел на свою обычную работу. Было еще очень рано, но толпы служащих и писцов уже неслись мимо него к своим рабочим местам. Сообразив, что ошибся, Акитада решил не менять маршрута и заглянуть к Сэймэю.

Старик корпел над документами, делая торопливые записи своей по-паучьи проворной кисточкой. Он недовольно оторвался от бумаг, но, завидев Акитаду, просиял:

— Доброе утро, господин! — Сэймэй поднялся и поклонился. — Я раздобыл в архиве имущественного отдела список владений принца Ёакиры и сейчас делаю для вас копию. Бумаги нужно вернуть до того, как начнутся вопросы.

— Молодец! — Акитада взял в руки документ и пробежал его глазами. — Боже! — воскликнул он. — Такое богатство?!

— Да. Пять дворцов в предместьях столицы и еще тридцать пять по всей стране, а также огромные рисовые плантации в богатейших провинциях, две из которых, самые большие, освобождены от государственного налога. Я завел дружбу с одним чиновником из имперского архива, поэтому скоро получу доступ к записям завещаний. — Акитада кивнул, листая документы. Сэймэй продолжал: — Но знаете, господин, теперь я еще больше тревожусь. Буквально все при дворе считают, что это дело лучше замять. Князь Сакануоэ уже заявил претензии на внушительную долю этого состояния как на приданое своей жены. Прежде он не внушал людям особых симпатий, но, говорят, теперь его приняли государственный канцлер и даже сам император.

Акитада сердито швырнул бумаги.

— Меня это не удивляет. Сакануоэ женился на внучке принца из соображений выгоды и намерен стать опекуном его внука. Вот, пожалуй, еще один повод для вопросов. Для человека беспринципного и неразборчивого в средствах такое богатство представляет собой великий соблазн. Оно распахнет перед ним все двери. Я хочу, чтобы ты выяснил по этому делу все, что только можно. — Направляясь к двери, Акитада вдруг вспомнил: — Да, и разузнай, пожалуйста, хоть что-нибудь о молодом чиновнике по имени Окура. Он занял первое место на прошлогодних экзаменах и, видимо, получил хороший государственный пост.

— Окура? Это, случайно, не тот, что затеял стычку с Торой несколько дней назад?

Акитада нахмурился:

— Да ну, вряд ли! Этот напыщенный болван? Впрочем, скорее всего ты прав! Как некрасиво он тогда себя повел! Что он там сказал, не помнишь? Что работает в министерстве церемониала? Ладно, попробуй разузнать о нем что-нибудь. Возможно, он как-то причастен к проблеме профессора Хираты.

Занятия в тот день прошли спокойно. Акитада постепенно свыкся со своими задачами и даже находил удовольствие в новой работе. Поскольку список состояния покойного принца Ёакиры все еще был свеж в его памяти, он предложил студентам изложить свои мысли о налоговых послаблениях членам императорской семьи. У тех задание вызвало живой отклик, и они высказали несколько весьма разумных и оригинальных замечаний по этому поводу, но самым активным участником дискуссии оказался юный Минамото, пламенно выступавший против подобной практики.

Однако многие ученики обнаружили плачевное незнание китайского. Это был не его предмет, но Акитада все же решил размять ноги и сбегать за коллегами на факультет китайской литературы.

Там он нашел только Оно и студента Исикаву. В главном зале они расставляли отметки за студенческие сочинения.

— Господин профессор в библиотеке, — сообщил Акитаде Оно. — Он готовится к конкурсу, так что его нельзя тревожить.

Оно попытался загладить эту резкость многократными поклонами и извинениями. Расшаркиваясь и вертясь, он потирал ладони и истошно тряс головой. Акитаде тут же пришли на память слова Оэ, назвавшего его «белкой». Исикава наблюдал за всем этим с презрительной ухмылкой.

— Ничего. У меня не особенно важное дело, — сказал Акитада.

— Гению необходимы полный покой и уединение, — продолжал Оно. — Может быть, господин Исикава или я будем вам полезны?

Ага! Значит, теперь уже «господин Исикава». Акитада перевел взгляд на молодого человека, а тот в ответ удивленно вскинул брови. Повернувшись к нему спиной, Акитада поинтересовался у Оно:

— Как у вас насчет дополнительных занятий по китайскому со слабыми студентами? Я обнаружил в своем классе отстающих.

— Ах вот в чем дело! — воскликнул Оно. — Да, мы оказываем такую помощь. Если они способны оплатить услуги репетитора, мы обычно просим кого-нибудь из старших студентов помочь им наверстать упущенное. Студентам из знатных семей, конечно, приходится нанимать репетитора на стороне. Впрочем, надеюсь, вы не слишком строги? Ведь таких талантливых студентов, как господин Исикава, у нас раз, два и обчелся.

Теперь Акитада был вынужден обратиться к Исикаве:

— Да, я наслышан о ваших успехах и даже знаю, что вы, вероятнее всего, победите на следующих экзаменах. Примите мои поздравления.

— Благодарю, — отозвался Исикава с благодушно-самодовольным видом и добавил: — К сожалению, это будет еще не скоро — только через несколько месяцев.

Его самоуверенность раздражала Акитаду. Кивнув, он сказал:

— Понимаю. Должно быть, такая неопределенность неприятна. Я слышал, что прошлогодний фаворит так и не победил в итоге.

Тут вмешался Оно:

— Что было, то было. И это, конечно, поразило всех нас! Но такое случается крайне редко — чтобы кто-то из молодых людей столь неожиданно, в самый последний момент написал такую превосходную работу. Уверяю вас, на этот раз ничего подобного не случится!

Исикава заулыбался:

— А я ничуть не волнуюсь на этот счет. В конце концов, я слишком усердно трудился и приложил слишком много усилий, чтобы проиграть в одночасье! Ну уж нет, я вполне уверен в своем успехе!

Акитаде не понравился его тон. Его насторожили даже не высокомерие и заносчивость Исикавы, а какие-то угрожающие нотки в его голосе. Сделав банальное замечание по поводу погоды, он пошел готовиться к следующему учебному дню.