– Ну и что с того? – фыркаю я. Пытаюсь загнать вглубь собственный страх, растопить лёд, проморозивший меня до костей и не дающий сдвинуться с места. Обвожу взглядом друзей. – Даже если клоун и знает, о чём мы говорили… в смысле, ну что он нам может сделать? Пугает, и только. То есть разве кто-то физически пострадал?

Все качают головами.

– Пока нет, – ворчит Эйприл.

– Предлагаю ночевать вместе, – говорит Андре. – Так мы не будем один на один со злом. Все ведь смотрели ужастики? Объединим силы и уж как-нибудь да найдём способ дать отпор.

Похоже, идея устроить вечеринку охотников на монстров пришлась всем по вкусу. Ребятам невдомёк, что у некоторых в доме и без того живёт монстр.

– У кого заночуем? – спрашивает Дешон. – Я мог бы поговорить с родителями, но они вряд ли позволят остаться девушке. Простите, они у меня старомодные.

Он, краснея, косится на Эйприл.

Мне знаком этот взгляд. Дешон к ней неровно дышит.

Она пожимает плечами.

– Можем остаться у меня.

– В ночь перед школой? – напирает Дешон.

– Ну да, у нас два больших дивана. Андре у меня постоянно остаётся.

– Не могу, – тут же говорю я.

– Почему? – спрашивает Эйприл. – Я попрошу маму позвонить твоим родителям и…

– Просто у меня проблемы, ясно? Мои предки не согласятся. Я под домашним арестом.

– Наше дело важнее какого-то там домашнего ареста, – начинает Андре, но Дешон его прерывает:

– Не-а. Лучше не напирай. Родители Кайла всё равно не уступят.

Я бросаю на него взгляд. С одной стороны, хочется поблагодарить: он вмешался, избавив от необходимости объясняться. С другой, тошно, что его помощь вообще понадобилась.

– За меня не волнуйтесь, – говорю я. – Клянусь, со мной всё будет хорошо. Это просто дурные сны и видения. Как-нибудь выдержу ещё ночь со змеями.

Все трое кивают, но неуверенно. Беда в том, что я и сам не уверен.

Дешон

Тревожно мне что-то. Не только из-за клоуна-призрака и не только потому, что злая сила пугает самыми нашими глубокими страхами.

Я встревожен тем, как ужасно выглядит Кайл: кожа ещё бледнее обычного, под глазами синие круги от усталости. Причина может быть только одна, и это не призраки, не кошмары.

Это его отец.

Кайл думает, я не знаю, какой его папаша засранец. Думает, у меня нет причин для тревоги. Он ошибается.

Я разрываюсь, не зная, то ли спасать нас от призрака, то ли Кайла – от его отца.

– Возможно, на кладбище удастся найти подсказки, – говорю я, хоть мне и неприятна сама мысль о нём. Каждый раз вспоминаю, как провёл ночь в могиле. Как призраки преследовали меня, сделав своим пленником до самого восхода.

Мне казалось, я успешно от них сбежал, но, похоже, рано обрадовался.

Эйприл качает головой.

– Я там вчера уже побывала. Никаких подсказок.

– Да брось! – говорю я. – Давайте проверим снова. До школы время ещё есть. Может, вчетвером что-то и обнаружим.

Мы не должны сидеть сложа руки весь день и покорно ждать прихода ночи. Нужно найти ответ и покончить с этой историей. И чем раньше, тем лучше.

– Даже не знаю… – колеблется Эйприл.

– Не бойся, – говорит ей Андре и берёт за руку, чтобы ободрить. – Утро же. Разве что-то плохое может случиться при свете дня?

– А о клоуне уже забыли? – сухо спрашивает Кайл и тут же опускает глаза: вероятно, понял, что ведёт себя как козёл.

– Нет, – шепчет Эйприл. – Такое никогда не забудешь. Никогда.

Мы всей компанией отправляемся на кладбище. Над макушками деревьев ползёт позднее осеннее солнце, и небо кристально-голубое, но прохлада в воздухе напоминает о скорой зиме, обещая холода. К тому же дрожу и зябну я не только из-за погоды.

С каждым шагом к кладбищу всё больше кажется, что за нами следят.

Я иду через центр городка и бросаю по сторонам быстрые взгляды. С одинаковым беспокойством изучаю детей и взрослых.

Все вокруг будто смотрят на нас, и это отнюдь не помогает.

Мы четверо держимся рядом. Идём молча, никто не пытается пошутить. Мы понуро минуем старые хеллоуинские декорации, манекенов в карнавальных костюмах, пластиковых мышей, усмехающиеся тыквы, группки ребят, щебечущих на пути в школу, и пытаемся делать вид, что нас здесь нет.

Клянусь, я чувствую затылком чей-то взгляд. Кто-то определённо на меня смотрит.

Я оборачиваюсь. Мимо проходит ребёнок в зимней куртке с бордовым капюшоном. Я не вижу его лица. По крайней мере вначале. Но мой взгляд он явно заметил. Через миг голова ребёнка поворачивается.

Совсем

чуть-чуть.

И на меня смотрит клоун!

Споткнувшись, я чуть не сбиваю Эйприл с ног. К счастью, она успевает меня подхватить.

– Ты… – задыхаюсь я. – Ты в-видела?..

– Что именно? – спрашивает она.

Каждый сразу настораживается и начинает шарить взглядом по улице.

Я оборачиваюсь на ребёнка.

Теперь это просто девочка с чёрными косичками, окружённая смеющимися друзьями. Вовсе не жуткий клоун.

– Да так, просто показалось, – отвечаю я, пытаясь прийти в себя.

Судя по виду остальных, никто не поверил.

Эйприл

Всю дорогу к кладбищу я как натянутая струна. То и дело верчу головой и смотрю на прохожих. Вздрагиваю от собственного отражения в витринах.

Такое чувство, будто за мной наблюдают.

Похожее преследовало меня в пятницу ночью. Такой же холодок пробегал по спине и в тот раз, когда я поняла: в моём чулане что-то спряталось. Даже здесь, при свете дня мы. В. Опасности.

Могила, с которой начались наши беды, определённо последнее место, где нам стоит быть.

И от того, что Дешон кого-то видел на кладбище, ничуть не легче.

Хоть парень и старается держаться молодцом, мне знаком этот взгляд. Дешон в ужасе. Такой же ужас испытала я, когда впервые появился клоун.

По крайней мере, теперь его увидели остальные. По крайней мере, теперь мы знаем, что вляпались в это вместе. Если бы это могло хоть как-то помочь.

Андре берёт меня за руку и шепчет:

– Прости, что не поверил раньше.

– Ничего, я понимаю, – говорю я, пожимая его ладонь.

Казалось бы, мне следует на него злиться, но я чувствую облегчение. Хорошо, что между нами снова мир. Как мы уже говорили, нужно держаться друг за друга. Особенно теперь.

На кладбище мы отправляемся сразу к могиле. Такое чувство, что я смогла бы найти её даже с закрытыми глазами. Как будто кладбище стало частью меня, а может, я – частью его, и теперь оно от себя далеко не отпустит.