Рута была не просто унижена и оскорблена, травмирована и ранена. Она чувствовала себя растоптанной, смятой в лепёшку и раскатанной колёсами. И ведь дальше будет только хуже, её продадут в другой клан, а если не сойдутся в цене, тогда оставят себе, и рано ли, поздно ли расчленят во время очередной изуверской оргии…

Руте оставалось лишь надеяться, что найдут и спасут свои. Надежда призрачная, но вдруг посланцы командира, теперь уже являющегося в каком-то смысле и отцом, и покровителем, и наставником, всё же успеют вовремя и не оставят пропавшую дочь на произвол зонных тварей.

Или же ей поможет освободиться… человек из другой клетки?

С трудом удерживая голову прямо, Рута смотрела на него.

Спасибо керосиновой лампе, всё ещё дающей достаточно света. Несмотря на багровый туман в голове, она сообразила, что его ужасные повреждения, многочисленные ссадины и гематомы почти зажили. Хотя с того момента, как его сюда притащили, прошло не больше нескольких часов.

Этого времени Руте хватило, чтобы пройти через ад группового изнасилования, а ему – чтобы исцелиться.

«Кто же ты такой?» – спросила она мысленно. Животрепещущий вопрос вертелся на языке, просился стать озвученным. Понаблюдав за соседом ещё немного, Рута пришла к выводу, что странный незнакомый мужчина не из сталкеров. И не пограничник, не внутренний патрульный и не из спецов, точно не из организации, в которой состояла она сама… Даже не из учёных.

Какая-то необычная от него исходит волна. Он человек, ничуть не мутант, во всяком случае, прямого воздействия Зоны не чувствуется, но… И ведь не то чтобы этот мужчина разительно отличается от всех тех, кого ей удалось в жизни встретить и узнать. Просто… Есть в нём что-то такое, не встреченное ею раньше у других людей.

Чужак. Такое определение пришло ей в голову. Очень точное, надо сказать. Нечто сходное она ощущала лишь когда находилась по ту сторону проходных «окон», на заданиях.

«Откуда ты здесь взялся?» – этот вопрос тоже просился на язык.

– Эй… – негромко позвала она его. Точней, попыталась позвать. Но перехваченное, наполненное пакостным послевкусием горло подвело, и она выдавила что-то несвязное, нечленораздельное.

Однако сосед моментально прервал завязывание очередного узла и уставился на неё. Во взгляде его загадочным образом сочетались радость и напряжение, сочувственная жалость и брезгливость. А ещё Рута, спасибо свету керосиновой лампы, заметила в его прищуренных карих глазах интерес. Она часто видела этот интерес в глазах мужчин. Но в этих глазах подобный мужской интерес имел пусть неуловимо, но всё же другой окрас. Чужой окрас, нездешний.

Руте в силу профессиональной необходимости и раньше доводилось контактировать с перемещенцами. Разумными существами, просочившимися сквозь «окна», проводящие из одной пространственной точки координат в другую. Довелось встречаться даже с теми, кто проходил через «окна» межвременные, переместившись из одной даты в другую.

В Троте всегда бывали подобные абнормали, хотя малочисленные и редкостные, но теперь их число росло стремительно. Что самое угрожающее, всё чаще возникали проходы «бликующие», на краткий срок. В любом самом неожиданном месте. А ещё начались казусы с проходами стабильными, установленными, изученными и известными. Например, в моменты активации начали появляться вспышки света, от белого и синего до зелёного или красного.

Но ни от одного из перемещенцев, встреченных ею раньше, не исходила такая волна. Ни в ком из них не чуяла Рута такую вот непривычную чужеродность. Причём совершенно отличную от инородности Зоны. Уж этой-то инаковостью всё здесь было пропитано, и потому стала она привычной…

Даже в том плачевном состоянии, в котором Рута сейчас пребывала, она сумела уловить эту новоявленную инаковость, настолько мощным было исходящее от незнакомца излучение. Чем-то похожим веяло разве что от тех, кто перемещался из прошлого, сквозь время, но ни разу настолько остро не ощущала Рута чуждость живого существа окружающей его среде…

После того как девушка исторгла невразумительный призыв, он смотрел ей в глаза добрую минуту, а потом заговорил:

– Кте я-а? Шта-а творицца? Хто я? Почму сдесс?

Рута даже не поняла, что её удивило больше: всеобъемлющие и вместе с тем глупейшие вопросы или же сама его речь? Такое исковерканное произношение девушка услышала впервые. Как будто он учился российскому языку не у мамы с папой, а проштудировал видеокурс. Неужели коллега, агент какой-нибудь «конторы»?.. Из тех, кто работает по обе стороны Периметра. Прямо как она, Рута.

Все эти мысленные рассуждения заняли у неё немного времени; но сосед оказался бойким на язык, он успел задать те же самые вопросы на североамериканском, франкском и ещё на двух малознакомых Руте языках Большого мира.

И ни словечка на сленге постоянных обитателей Трота! На сложившемся за десятилетия наречии, наиболее ярко выраженными носителями которого, кстати, являются зонорожденные ублюдки-дикари, засунувшие их обоих в клетки.

Девушка, мягко говоря, изумилась. Мало кто из постоянно обитающих в Троте может назвать себя полиглотом. Да, всё-таки перед ней агент, занесённый в эту Зону неведомым ветром…

Либо она даже представить себе пока не способна, в чём скрывается объяснение его чужеродности.

Причём, судя по тому, что среди вопросов «Где я?», «Что творится?» и «Почему здесь?» появилось неожиданное «Кто я?», суть происходящего может скрываться не только от неё, Руты. И это обстоятельство тем паче погружает ситуацию в полный мрак необъяснимости.

Что ж. Как и положено внутри Зоны Посещения…

Задав вопросы, чужак выжидающе пялился на Руту. Как будто именно она вот-вот выдаст истинное откровение, и всё разложится по полочкам. В глазах мужчины буквально светилось страстное желание услышать чёткие ответы.

И Рута ответила ему, на российском, ибо этим языком Большого мира владела лучше всего. Потому что хоть сама она и родилась в Зоне, но предки её до Трота жили в стране, непосредственно окружающей этот ступенчатый котлован стокилометрового диаметра.

Медленно, с трудом проталкивая слова через иссушённую глотку, девушка произнесла:

– Я не знаю, кто ты… почему здесь… А творится жизнь… И занесла тебя… судьба, точно так же, как… и меня, в плен. Ублюдки Трота нас взяли…

Услышав более-менее удобопонятные ему слова, он, похоже, впал в ступор. Застыл, вытаращившись на Руту квадратными глазами. Всё-таки, несмотря на жуткий выговор, родной для него именно российский язык.

– Меня понимаш… – наконец выдавил он.

– Да уж куда я денусь, – обведя взглядом решётки, разделившие их, попыталась пошутить Рута.

– Кхак?! – поразился мужчина. – Они, – он ткнул рукой в направлении закрытой двери, – не понимат ни…

– Дикари вообще мало что понимают, – просветила Рута. С каждым произнесённым словом острота гнусного привкуса во рту уменьшалась, и девушка мысленно поблагодарила собеседника уже за это. – И с нормальным разумом у них не густо…