— Уткин? Да-а, вот так чудеса, — протянул Снегирев. — С памятью действительно беда. Это ваш старший группы. Ты был в его подчинении. С вами было еще четыре охотника и носильщик.

Итого, должно быть шестеро. Егерь сказал, что вернулось четверо. Так, ну носильщик, по-видимому, это и есть сам Вязовскин. Уткин — мутный персонаж, но он был в числе вернувшихся. Если на поляне лежало тело кого-то из охотников — это минус один. А в ту же ночь, пока я на плоту ночевал, в лесу слышал выстрелы, значит, там погиб еще один. Медведь как минимум задрал двоих и в Соболевку вернулись не все. Возможно, старший группы и еще двое охотников. Что они наплели Снегиреву — вопрос весьма интересный. Понятно, что слухи у них разлетелись быстро и каждая собака знала, что со мной приключилось.

— Сергей Сергеевич, что со мной произошло? — медленно, словно с трудом, поинтересовался я. — Бросили меня что ли?

— Никто тебя не бросал, — отмахнулся браконьер. — Насколько я знаю, ваша группа случайно наткнулась на берлогу медведя и была вынуждена бежать. Ушли недалеко, разбили лагерь. А во время ночевки, на стоянку напал тот самый медведь. Одного сразу убил, а тебя только оглушил. В темноте, Уткин решил, что с тобой все… Сам понимаешь, обстановка, видимости толком нет. Паника, зверь этот. Ну и они уплыли на плоту вниз.

— Это и называется бросить! — хмыкнул я.

— А нечего теперь ныть! Сами на медведя полезли, мешал он вам? — жестко отозвался Снегирев. — Уткин сказал, ты в него первый и выстрелил. Да только не попал толком.

Вот дерьмо. Кажется, мой реципиент тот еще фрукт.

А я подумал о том, что моя догадка оказалась верной — на месте стоянки изначально было два плота. Ведь я видел плавающую в воде отвязанную веревку. Но, как же я тогда проплыл мимо их плота? Или наоборот, не доплыл? А впрочем, учитывая тот снегопад, вполне возможно, что я просто проплыл мимо.

Также меня посетила и другая мысль, а все ли он мне рассказал? И все ли рассказали ему? Где сам Уткин? Вот с кем нужно поговорить, уж тот знает правду. Если дело пахнет керосином, он со мной говорить не станет. Замкнется, а после попытается выяснить помню ли я что-нибудь. его люди станут осторожнее… Сдается мне, все было совсем не так, как говорит Снегирев.

Но, разумеется, вслух я этого не сказал — старательно делал вид, что верю каждому его слову.

— А семья у меня есть? — после небольшой паузы, спросил я.

— Понятия не имею. Когда я людей нанимаю на работу, меня такие вопросы не интересуют, — он налил себе воды в кружку, залпом опорожнил ее. — Ладно, раз с этими делами разобрались… Ванька, у меня к тебе такой вопрос! Ты дальше на меня работать собираешься?

Сказанное заставило меня задуматься. С одной стороны — это реальный шанс сблизиться и выяснить прошлое моего реципиента. Разобраться, подчистить хвосты. С другой стороны, на хрена мне сдалась браконьера?

— Я бы даже разговаривать с тобой не стал… Но показатели у тебя были одними из лучших, а я такое ценю. Готов приступить к обязанностям снова?

Я размышлял — предложение хорошее. Вот только меня это нисколько не интересует. И еще, а будут ли мне доверять остальные? Наверняка, Уткин уже распустил обо мне слух и будет опасаться. Держать меня на расстоянии, ожидая мести в свой адрес. Черт, как же я не люблю в дерьме ковыряться — его у меня в жизни было предостаточно. Однако, у меня есть еще один вариант разузнать правду — Вязовскин! Скорее всего, слабоумный носильщик не живет у Снегирева, а обитает где-то в поселке.

— Сергей Сергеевич… — подумав, отозвался я. — Со здоровьем не очень. Если вы не против, я маленько здоровье подправлю, а потом со свежими силами примусь за дело.

— Дельное замечание, — тот поднял бровь. — Ну как скажешь. Ты парень толковый. Результаты у тебя были неплохими. Давай, лечись. Даю тебе неделю.

Мысленно усмехнувшись, я поинтересовался:

— А что с медведем делать? Он ночью на женщину напал. В поселке толком и охотников-то нет.

— Ну и что? — невозмутимо спросил он, сунув в рот ложку с куском мяса. — Это тайга, бывает. Кто в Соболевке егерь? Вот пусть и разбирается с проблемой. Это по его части. А с жителями мы контактов не имеем, они тем же отвечают. Считают нас браконьерами, а мы просто охотничья артель нового формата. И вообще… Нет у меня никого, так бы может и помогли бы. Да и нахрен мне этот медведь сдался? Еще вопросы?

Я отрицательно качнул головой. Надо же как он задвинул — артель нового формата. Креативно мыслит, совсем не как алкаш выползший из запоя. Непростая птица этот Снегирев.

На этом наш разговор был окончен.

Я покинул «офис» Снегирева и вышел во двор. Завхоз Федор, дежуривший неподалеку, сразу же направился в мою сторону. Ну, ясно — вынюхивать будет. А потом, скорее всего, сольет все Уткину. Черт возьми, они тут все гнилые какие-то. Прав был Матвей Иванович.

— Ванька, ну что там? — издалека начал он.

Имя, которым они меня называли мне не нравилось, а потому и отреагировал я не сразу.

— Здоровье подправлю, а потом снова за дело. Деньги нужны.

— Да? — с некоторым подозрением спросил он, вглядываясь мне в мое лицо. — Ну, это правильно. Хорошее дело. В бараке места много, штук пять кроватей свободных наберется.

— Да не, я, наверное, у лесника пока поживу. Тот меня к фельдшеру водит.

— К Ларисе Ивановне? — поинтересовался Федор. — Ну да, она хороший фельдшер и руки у нее золотые. А от дома егеря рукой подать.

С этими словами я и покинул участок Снегирева.

У меня сложилось определенное впечатление обо всем этом месте и оно совпадало с мнением старика. Все в точности так, как и говорил Матвей Иванович. Приехав в этот поселок, товарищ Снегирев достаточно прочно укрепился здесь и хорошо поднялся на незаконной продаже шкур. И хотя сам больше ходить на промысел не может, активно набирает людей, которые сделают это за него. Однако такая перспектива старого браконьера вовсе не радует, вот он и спивается потихоньку.

Судя по количеству кроватей в бараке, если он, конечно один, здесь проживает около пятнадцати человек. Правда, сейчас здесь почти никого не было, все на промысле в тайге. Или еще где-то, черт их тут разберет.

Я вернулся в дом егеря.

Старик заканчивал чинить разбитое окно, а заодно что-то собирал у входа.

— Это что такое? — спросил я, указав на три сколоченные вместе доски, из которых торчали острые гвозди.

— Это «медвежьи тапочки», — ответил егерь, вертя в руках молоток. — Кладешь такой подарок перед дверью, медведь ее ломает и падает лапами на тапки. Ну а с проткнутыми лапами далеко не уйдешь.

— Хитро придумано. Но ведь это только в том случае, если дверь открывается внутрь?

— То-то и оно, — кивнул лесник.

— Ну и какой в этом смысл?

— Пока никакого. А вообще, есть у меня одна идейка. Но об этом пока рано говорить. Лучше скажи, что удалось у браконьеров Снегиревских узнать?

— Ну… В прошлом я действительно браконьер, работал на начальника. В общем, поговорил с ним. Тот рассказал любопытную басню, мол мы сами на медведя напали. Вроде как даже я стрелял в него первым. Вот он и теперь и мстит. Напал на нашу стоянку, одного порвал, а со мной что произошло — неясно. Мне кажется, меня там тупо бросили. Остальные прыгнули на плот и уплыли вниз по течению, забрав добычу.

— А сказал, кто старшим вашей группы был?

— Какой-то Уткин.

— Ну, ясно, — цыкнул Матвей Иванович. — Ушлый человек. Паскудный. За банку тушенки маму родную продаст. Но следопыт хороший, свое дело знает. Хм… Что еще?

— Спросил, помню ли я что-нибудь. Ну, ответил как есть. Еще предложил вновь работать на него. Но я сослался на то, что мне нужно привести здоровье в порядок. Дал мне неделю на реабилитацию.

— Мысль хорошая, но я бы поступил иначе.

— Думаешь, стоило сразу согласиться?

Егерь заколебался, словно сравнивая, какое предложение выгоднее.

— Нет. Пожалуй, ты все же поступил правильно. Можно многое узнать об их темных делишках, а потом сдать охотхозяйству.

— А почему нельзя председателю выйти на них и намекнуть ему, мол, пусть браконьеры проблему с медведем решают? Не просто так, конечно.

— Можно, но нет. Он их тоже недолюбливает. Да и скажи, много ты внутри людей там видел?

— Вообще никого. Только Федор. Ну и сам Снегирев.

— Вот и я о том