— Господи, да что ты такое говоришь?! — словно испугалась Ирина.

— Это обычная присказка, мама, — Нинка удивленно посмотрела на нее. — Не больше… Что-то ты суеверной становишься, ма! Пап, есть причина?

— Идите, идите, мать тебе все расскажет…

Когда он вышел на кухню, они уже заканчивали ужин. Ирина вопросительно посмотрела на него, и он кивнул — небрежно, словно бы машинально, а не отвечая на ее незаданный вопрос.

— Шуринька, может, ты все же съешь чего-нибудь?

— На ночь-то глядя? — он с сомнением посмотрел на неубранный еще стол. — Разве что котлетку, а? Уж больно вкусно пахнет!

— Я сейчас разогрею, — Ирина вскочила.

— Ни в коем случае! Только холодную. И хлебца с маслом. И чай сладкий. Ничего не знаю лучше. На ужин, — объяснил он смеющейся Нинке.

Разрезанная пополам холодная котлета на куске черного хлеба, намазанного маслом. Чай с ореховым вареньем. Очень изысканно. Дочь была в восторге. Давно родители не радовали ее таким замечательным своим настроением…

— Поговорили? — жуя, спросил Александр Борисович.

— Да, и мне очень нравится! — вклинилась Нинка. — С удовольствием познакомлюсь с этой Юлей.

— Ты все рассказала? — Он повернулся к жене, собиравшей со стола тарелки.

— В пределах необходимого. Для начала.

— Мне кажется, Нина уже совсем взрослый и умный человек. Она может знать обо всём, включая и наши с тобой фантазии. Но, наверное, ты права, не надо на нее вываливать сразу всю информацию, чтоб не зацикливалась на мелочах и суевериях. А с профессором я поговорил. И правильно мы с тобой сделали: он, как я понял с первых же его слов, пребывает в полной растерянности. Он, оказывается, еще не сказал супруге, что уже, понимаешь ли, организовал слежку за дочерью. А теперь не знает, как объяснить этот наш с ним разговор. В общем, сам себя запутал. И обрадовался даже, когда я сейчас позвонил. Короче говоря, как я понял его, продолжаем работать. И твое появление в их доме он жене объяснит легко. У тебя же две темы: криминалистика и психология. Вполне можешь у него консультироваться, как у своего руководителя, по любым вопросам, касающимся твоей диссертации. Вот примерно такая диспозиция. Тебя устроит? Или придумаем еще варианты?

— По-моему, отличный ход и ничего менять не надо.

— Теперь касаемо тебя, дочь… Мама случайно узнала, чем занимается Юля, и обрадовалась, так как тебя, оказывается, тоже очень интересуют проблемы рекламы. Сечешь? Дизайн и так далее. А твоя легенда…

— Легенда?!

— Ну да, у нас же все всерьез, взаправду. Соответственно и легенда, как у каждого порядочного шпиона. И она у тебя не меняется. Кембриджский колледж, я полагаю, наверняка станет наиболее интересной темой во время вашего знакомства. Ты выбираешь профессию и хочешь узнать о ней как можно больше и желательно из первых рук. Возможно, — это уж вы, я полагаю, решите вместе с мамой, — тебя заинтересует в наибольшей степени, скажем, идеология рекламы.

— Я думаю… — Ирина поочередно взглянула на мужа и на дочь, — что столь важную проблему, Шурочка, никто, кроме тебя, правильно ни осветить, ни тем более решить не сможет. Лично я не взялась бы давать в этой области советы. Мне думалось, что Нине достаточно будет проявить максимум обычного любопытства, присущего человеку, выбирающему профессию. А с идеологией? Ой, что-то мне страшновато… Не слишком ли мы?..

— Ну что ж, не исключаю, что с этой темой я несколько переусложнил… — Турецкий почувствовал, что его действительно занесло не в ту степь, и Ирка правильно уколола, тем не менее не снизив пафоса отцовской речи. Ух, хитрюга! — Да, скорей всего, мама права, не стоит забираться в дебри. Гораздо полезнее будет, если ты станешь больше слушать, впитывать, как девочка интеллигентная и воспитанная. Спрашивай немного, и только о том, что посчитаешь важным для себя. Но не для нас с мамой. Я понятно говорю?

— Тебе, пап, только шпионов инструктировать! Конечно! Я усекла важность момента… А насчет этой вашей идеологии? Так, в общем-то, какие же сложности? Реклама для чего нужна? Продать, уговорить, всучить, заставить, если обыватель противится, купить то, что ему абсолютно не нужно. То есть оплатить труд производителя и посредника. Это везде одинаково, другое дело, что способ внедрения в мозги необходимой информации может быть разным. Нормальным, щадящим или бессовестным, агрессивным. Вот и вся идеология. И везде она сегодня одинаковая. Но, кстати, у нас, в Англии, она более корректна. Это у вас тут черт знает что! Я за все время только два раза телевизор посмотрела с этой бесконечной рекламой и уже — во! — Нинка сморщила нос, передразнивая отца, и пальцем чиркнула себя по горлу. — А в их компанию мне напроситься можно?

— Обязательно! — с некоторой растерянностью ответил Турецкий, обескураженно глядя на жену. — Тебе ж, естественно, обрыдли твои английские чопорные подруги!

— Пап, ну чего ты?! Никакие они не чопорные, нормальные девчонки, не глупее наших, между прочим… А хиппуют так, что в России и не снится! Другие времена, папуля! Другая Европа, — глубокомысленно и убежденно произнесла Нинка, и родителям осталось только обреченно переглянуться.

— Хорошо, согласен. Вот видишь, у тебя уже есть реальная возможность опровергнуть в корне неверные родительские представления о возможностях подрастающего поколения. А твои наблюдения, как мы с мамой рассчитываем, помогут нам очертить круг лиц, с которыми общается Юлия. И сделать соответствующие выводы. Мама пойдет в гости к Осиповым завтра вечером. Ты, соответственно, если встреча пройдет удачно, сможешь начать уже послезавтра. Но будь осторожна. Нам неизвестна компания этих девушек. Хотя первое впечатление о них в некоторой степени Агеевым — ты, конечно, помнишь Филю — уже составлено. И не в их пользу. Но это, повторяю, может быть и поверхностным суждением. Так что, где бы ты ни находилась, помни, поддержка рядом. Никого не ищи и не оборачивайся, а если кого нечаянно узнаешь, не здоровайся первой, пока к тебе сами не подойдут и не захотят познакомиться, понимаешь? Юля будет откровенной, если полностью доверится, в смысле, поверит тебе. А нет — ничего не скажет. Вот и все, инструктаж закончен, — он поощрительно улыбнулся. — Ириш, надо что-то добавить, как считаешь?

— По-моему, исчерпывающе.

— А если меня спросят, кто мои родители? — Нинка ухмыльнулась. — Мне сознаваться?

— Прекрасный вопрос. И ответ твой должен быть также самым искренним. У мамы, ты уже знаешь, совмещение, казалось бы, несовместимого — музыки, психологии и юриспруденции — и тем не менее, как видишь, достаточно успешно. А папа — юрист, вышедший на пенсию по состоянию здоровья. Старые боевые ранения, болезнь. Тянут и тебя в юриспруденцию, чтоб семейную традицию сохранить и продолжить, а ты сопротивляешься, тебя интересует рекламная деятельность. Через год придется делать выбор и окончательно принимать решение. Вот в этой связи, стало быть, и возник твой интерес. Продиктованный, кстати, еще и счастливой возможностью познакомиться с человеком, профессионально разбирающимся в данном деле.