Хоук коротко, насмешливо хихикнул:

— Вот теперь ты ближе к своему обычному стилю. Жаль… я-то думал, ты научишь меня чему-нибудь новенькому. — Его дыхание обожгло шею Александры, когда он начал неумолимо клонить ее тело вниз, наваливаясь на нее всем своим весом.

Да чтоб ему пусто было! Ей не вырваться! Александра вертелась в бессильном бешенстве. Но может быть, еще не все кончено…

В отчаянии девушка рванулась вбок, чтобы получить свободу для удара — удара в ту точку, где любой мужчина, даже самый сильный, уязвим… — так говорил ей отец. Но ей не удалось этого сделать, так как ее противник подставил ногу под ее колено.

— Э нет, второй раз тебе не удастся этот фокус, любимая. — Последнее слово он выплюнул, как грязное ругательство. — Я ведь предупреждал тебя, когда ты уже пыталась проделать подобное. — Он безжалостно стиснул ее извивающееся тело. — А знаешь, что я сейчас подумал? Похоже, сама по себе борьба доставляет тебе наслаждение?

— Дайте мне пистолет, и на этом борьба закончится, черт вас побери!

— Сначала нож, теперь пистолет! Ты стала весьма кровожадной сучкой, Изабель. Но сегодня моя кровь не прольется — да и твоя тоже, хотя о такой возможности я немало размышлял в последние месяцы. — Его большая грязная рука грубо прижала девушку к влажному берегу ручья, его глаза неотрывно смотрели на нее, темные, мрачные… — Видишь ли, в Испании я узнал, что это такое — убить близкого человека… это куда труднее, чем ты можешь себе представить, и в то же время невероятно легко… — Его губы скривились в холодной улыбке. — Помни об этом, дорогая. И будь счастлива, что сегодня день не для убийства, а лишь для маленькой смерти… для освобождения, которое придет, когда мои желания перегорят.

— Вы дьявольский выродок! Нет, вы просто дьявол собственной персоной! — завизжала Александра, брыкаясь что есть сил под его тяжелым телом.

— Прекрасные слова, дорогая, — напряженно произнес он, ловя ее кулаки и прижимая их к земле по обе стороны от ее головы; он наклонился, и его лицо очутилось лишь в нескольких дюймах от лица Александры. — Прекрасные слова, особенно если учесть, что произносит их женщина, сделавшая меня таким, какой я есть сейчас. Хотел бы я знать, сохранишь ли ты свою самонадеянность после того, как я овладею тобой сотни раз, сотней способов, а после того выброшу тебя, как ненужный хлам, и даже не посмотрю вслед.

— Нужно кое-что побольше, чем такая жалкая свинья, чтобы сломить меня, ваша светлость! — огрызнулась Александра в безрассудной злобе.

Темные брови оценивающе изогнулись.

— «Ваша светлость»… вот как? Ты умеешь быть изысканной, как всегда. Но не слишком обольщай себя надеждами. Я не намерен выбрасывать тебя прямо сейчас. А уж когда до этого дойдет — обещаю, я дам тебе наилучшие рекомендации, чтобы ты могла предъявить их своему следующему содержателю.

Неожиданно его пальцы вцепились в веревку, завязанную на талии девушки, и, развязав узел, он отшвырнул веревку прочь.

«Боже милостивый, — подумала Александра, — он не может этого сделать! Да как же мне докричаться до него?!»

Герцог, чье лицо стало похоже на деревянную маску, рывком приподнял девушку, и она почувствовала, как ее спина прижалась к стволу дерева. Не говоря ни слова, он схватил ее руки, завел их за дерево и, не обращая внимания на то, что причинял ей боль, связал ее запястья веревкой.

И Александра почувствовала, что, несмотря на гнев и злобу, в ее глазах собираются слезы, готовые вот-вот пролиться…

Но Хоук не заметил этого. Он вдруг отвернулся от нее и быстро зашагал вверх по склону, и до Александры донеслись его замысловатые ругательства:

— Будь проклята эта чертова лошадь! Куда ее унесло, долбанную заразу?

Пронзительный свист прорезал воздух, потом еще раз, еще…

Александра, привязанная к дереву, задрожала, когда холодный ветер коснулся ее груди, и она осознала свою наготу. Покраснев от стыда, девушка пыталась разорвать удерживающие ее путы, но они были завязаны надежно. Ее унижение было тем полнее, что мешковатые штаны, лишенные самодельного пояса, сползали с бедер. И как Александра ни изворачивалась, она не могла ввинтиться в них обратно.

«Что еще задумал эта проклятая свинья?..» Ответ последовал вскоре после того, как девушка услышала вопросительное конское ржание и приглушенный топот копыт.

— Черт бы тебя побрал, Аладдин, вовремя же ты вернулся!

Перед ошеломленной Александрой мелькнула отливающая бронзой гнедая грива, развевающаяся на ветру. И почти одновременно с этим она почувствовала, как с ее запястий соскальзывает веревка. Она неловко отодвинулась от дерева, потирая натертые руки. Серебристо-серые глаза ее преследователя внимательно изучали ее, не упуская ни одной детали.

Белый ком пронесся в воздухе, и Александра машинально схватила рубашку. Но, когда она увидела, что, собственно, от той осталось, брови девушки удивленно поднялись.

— Ну, какая еще блажь пришла в ваш больной мозг? — резко спросила она, прижимая рубашку к обнаженной груди.

— В настоящий момент мне будет приятно посмотреть, как ты одеваешься. Мне что-то не хочется ощущать слой грязи между нами, когда я оседлаю тебя, — грубо бросил он.

Александра задохнулась от его хамского тона и принялась дрожащими руками натягивать на себя изодранную рубаху, в то время как мысли ее бешено кружились, радуясь неожиданной отсрочке. Герцог резко бросил ей веревку, и Александра торопливо схватила ее, боясь, что он передумает. Дрожащими руками она завязала узел на талии и заправила в штаны обрывки рубахи. Потом утомленно выпрямилась и отбросила с лица спутанные волосы.

— Раньше ты не стремилась так быстро прикрыть свою наготу, — произнес Хоук угрожающим тоном.

И прежде чем Александра успела понять, что он намерен сделать, герцог схватил ее за руку и потащил к небольшому скоплению камней на склоне холма, возле которого терпеливо ждал Аладдин. Швырнув Александру на спину коня, герцог вскочил следом за ней. И она тут же почувствовала, как ее крепко стиснули его ноги.

— К-куда вы меня везете? — спросила она, едва шевеля пересохшими губами.

— Ты задаешь чертовски много вопросов. Впрочем, если подумать, ты всегда этим отличалась. Ты что, до сих пор не выучила, что избыток знаний вреден для женского мозга?

Александра фыркнула:

— Ну, за подобную идею вас едва ли можно винить. Вы сами думаете отнюдь не головой, а… — Девушка запнулась, испуганная тем, что едва не сорвалось с ее языка.

— Ну же… продолжай, Изабель! — мягким как шелк голосом сказал Хоуксворт. — Это становится интересным. Так какую же деталь моей анатомии ты намеревалась упомянуть? Мой желудок? Ну да, я люблю хорошо поесть, но не слишком уж этим увлекаюсь. Мой рот? Положим, я многовато пью, и мне это нравится. Но, может быть, ты собралась сказать о…

— Хватит! — взвизгнула Александра, зажимая уши ладонями.