Подумав о вознаграждении, Майков едва заметно поморщился. Если и дальше деньги будут тратиться такими же темпами, то на ведение бизнеса их просто не хватит. Конечно, доверие серьезных деловых людей следует заслужить, и хороший дом в этом смысле играет не последнюю роль, но все-таки, все-таки…

Они разобрали бокалы и чокнулись. Гостей не было, так решил Майков. Видеть старых знакомых ему не очень-то хотелось – теперь они были ему, что называется, не в уровень, – а новых, расположение которых он так старательно завоевывал вот уже полтора года, звать сюда было рано. Сначала нужно было привести двор в полный и окончательный порядок, а уж потом устраивать приемы.

– Красота, – сказал Простатит. Он пил, без видимых усилий держа поднос одной рукой. – Андреич, а рыбу когда будем запускать?

Все засмеялись, даже Лукьянов.

– Не полезу, – решительно сказал Рыба. – Вода холодная.

– Скоро, – смеясь, сказал Майков. – Уже совсем скоро.

Потерпи, Простатит. И учтите, орлы: кого поймаю около пруда с удочкой или, там, с сачком, пускай пеняет на себя. Не вы будете моих карпов жрать, а они вас.

– Ну, Андреич, это уже наезд, – протянул Рыба. – Что мы, совсем отмороженные?

– Кто вас знает, – все еще улыбаясь, сказал Майков. – Давай, Хобот, открывай вискаря. Надоела мне эта шипучка.

В семейном кругу можно себе позволить хотя бы выпить по-человечески.

Хобот с готовностью взял с подноса бутылку «Блэк лейбл», с треском отвинтил колпачок и принялся разливать, ворча на Простатита, который, по его мнению, неровно держал поднос. Майков первым взял свой стакан и повернулся к Лукьянову.

– Ну, Валера, что у нас дальше по плану?

Не ожидавший такого вопроса Лукьянов заметно растерялся.

– Как что? – переспросил он. – Да как будто ничего…

Все, Виктор Андреевич! Работа завершена, принимайте.

– А черешни? – спросил Майков. – Как думаешь, черешни прижились?

Лукьянов, казалось, немного, расслабился.

– Обижаете, Виктор Андреевич, – сказал он. – Прижились в лучшем виде. Сами посмотрите, какие почки. Вот-вот распустятся.

– Почки, шмочки… Плоды-то будут? Смогу я летом соседа черешней угостить?

Лукьянов развел руками. Хобот, воспользовавшись этим, сунул ему в ладонь стакан с виски. Лукьянов рассеянно кивнул в знак благодарности и пригубил янтарный напиток.

– Этого я гарантировать не могу, – честно признался он. – Во-первых, деревья еще совсем молодые, им еще расти и расти. И потом, Брянск ведь все-таки намного южнее, чем Москва. Мало ли что… Все на свете один Господь Бог знает, а мне до него далеко.

– Это уж точно, – недовольно проворчал Майков.

– Но в целом, – настойчиво продолжал Лукьянов, – в целом-то вы моей работой довольны?

Ему явно не терпелось поскорее поднять вопрос об оплате – вопрос, который Майков старательно обходил в последние два месяца.

– В целом… – повторил Майков. – В целом… Даже не знаю, что тебе сказать, Валерик. Я как-то не так все это себе представлял. Масштабнее как-то, выразительнее… А получилось, на мой взгляд, бледновато. Вот хоть у Рыбы спроси. Рыба, как тебе все это нравится?

Чуткий Рыба, всегда отличавшийся умением определить, в какую сторону дует ветер, скорчил задумчивую, с оттенком неудовольствия гримасу.

– Для сельской местности сойдет, – сказал он с умело разыгранной нерешительностью. – Ты, Андреич, не обижайся, но у соседа твоего, по-моему, круче.

– Факт, – прогудел с высоты своего роста Простатит.

– Да фуфло, блин! – вставил свои пять копеек решительный Хобот. – Говорил я тебе, Андреич, что это выброшенные деньги. Такие бабки вбухали, а поглядеть не на что. Даже кустов приличных нету, чтобы телку туда затащить.

– Гм, – сказал Майков, несколько покоробленный последним заявлением простодушного Хобота. – Слыхал? Народ недоволен. Боюсь, придется все переделывать.

– Это вам решать, – сказал Лукьянов. Он был бледен, и голос у него слегка подрагивал. Бедняга, кажется, тоже уловил направление ветра, и направление это ему, конечно же, не нравилось. – Велите переделать – переделаем. За отдельную плату, конечно.

– Э, нет, брат, так не пойдет, – сказал ему Майков. – Переделаем, конечно, но только без тебя. Я теперь ученый.

Торопиться не стану, найду приличного архитектора…

– А я, по-вашему, неприличный?

Лукьянов уже откровенно грубил, и физиономия у него совсем побелела, приобретя грязноватый оттенок подтаявшего снега. Неизвестно было, от чего он так побледнел – от страха, злости или, может, от того и другого вместе.

– Ты? – сказал Майков и аккуратно пригубил виски. – Не знаю. По моим сведениям, ты вообще не архитектор, а этот, как его."

– Агротехник, – подсказал грамотный Рыба.

– Вот именно, агротехник. В колхоз иди землю пахать, архитектор.

– Кто вам сказал?! – попробовал возмутиться Лукьянов.

– Кто надо, тот и сказал. Думаешь, так сложно справки навести? Я, браток, терпеть не могу, когда меня, как лоха, разводят. А то, что ты сделал, именно так и называется.

– Да какая вам разница, кем выдан мой диплом? – запротестовал Лукьянов. – Работа-то выполнена! Качественно выполнена, а если какие-то детали не устраивают, их в любой момент можно…

– Насчет качества, – перебил его Майков, – это, брат, вопрос. Может, все, что ты тут налепил, через полгода развалится, откуда я знаю. Я не знаю, и ты тоже этого знать не можешь, потому что ты не архитектор, а простой агроном. Единственное сходство – это то, что оба слова на букву "а". Вот через полгода приходи, тогда и поговорим о качестве. А лучше через год.

Очки Лукьянова потускнели, веселый блеск в них потух: агроном все понял.

– А еще лучше через два, – сказал он с горечью. – Не знаю. Ничего не знаю, Виктор Андреевич. Работа выполнена в полном объеме, согласно договоренности, претензий к качеству вы высказать не можете, потому что их нет и быть не может. Так что с вас причитается.

– Ну так пей, – сказал Майков. – Пей, раз с меня причитается! Угощаю! Хобот, налей ему еще.

Хобот потянулся к Лукьянову с бутылкой, но тот резко отдернул руку со стаканом.

– Не смешно, – сказал он Майкову. – Вы что, хотите сказать, что я тут битых четыре месяца за бутылку вкалывал?

– Ишь, чего захотел, – сказал Хобот. – Буты-ы-ылку!

Хватит с тебя и стакана.

Лукьянов не обратил на него внимания. Кто-то когда-то внушил этому дурню, что за свои права и тем более за свои деньги необходимо бороться до победного конца, а он, дурень, взял и поверил. То есть в принципе это было правильно, но тот, кто все это Валере Лукьянову объяснял, похоже, забыл объяснить самое главное: бывают ситуации, когда бороться бесполезно. Себе дороже обойдется. Сейчас была как раз такая ситуация, и Лукьянов, конечно же, это отлично видел. Видел, но не понимал, что делать, а потому сдуру попер напролом.