Да, с горечью осознала она.

Не в силах уснуть, она встала с кровати, ощущая приятную боль во всем теле, и подошла к стеклянной стене. Отдернув занавески, она взглянула на высокие пенистые волны, бьющиеся о берег. Луна еще не взошла, но яркая полоска, светлеющая на горизонте, свидетельствовала о скором ее появлении. Небо было безоблачным, и яркие звезды посылали свой призрачный свет на море и землю. Легкий ветерок шелестел листьями огромных деревьев, обступивших дом, и стволы их серебрились в сумраке ночи.

Сейбл постояла немного, пытаясь обрести душевное равновесие, найти какое-то решение, но перед ней вставали все новые и новые вопросы. И тут она заметила какое-то движение на пляже.

«Это Кейн», — мгновенно поняла она, и сердце ее сжалось. Прищурив глаза, она жадно всматривалась в силуэт его мощного тела на фоне мерцающего под звездным светом моря.

Значит, он тоже не спал.

Торопливо задернув занавески, Сейбл скользнула в кровать, ожидая, что Кейн скоро вернется в дом. Наконец она услышала тихий стук двери и, словно его возвращение удовлетворило какую-то первобытную потребность, живущую в ней, мгновенно уснула.

На следующий день, войдя в гостиную, Сейбл почувствовала аппетитный запах жареного бекона. Гостиная, совмещенная с кухней, также служила и столовой.

Кейн повернулся, когда она вошла. Красивые черты лица его казались жесткими в сумрачном утреннем свете, рот был твердо сжат, серые глаза пронзили ее насквозь.

— Доброе утро, — сказал он. — Надеюсь, ты любишь яичницу с беконом?

— Очень, спасибо тебе. — Голос ее звучал превосходно: сдержанно, размеренно. В нем не было срывающихся ноток, которые так поразили ее прошлой ночью.

Настороженно и заинтригованно она наблюдала за тем, как он уверенно расхаживает по кухне.

— Ну и замечательно. Предпочитаешь позавтракать здесь или на веранде?

— На веранде, — без колебания произнесла она. Ей требовалось открытое пространство. — Скажи, где находится посуда, и я накрою на стол.

Слава богу, что в жизни есть рутинные дела и непринужденный разговор, который заполнил вакуум напряженного молчания! Поинтересовавшись у Кейна, где находятся соль и перец, Сейбл принялась расставлять тарелки, чашки и блюдца, затем разлила сок по бокалам. Это немного успокоило ее.

Но время от времени в ней вспыхивали яркие воспоминания о прошедшей ночи, пробуждая безудержные эмоции и ощущения, от которых она хотела бы избавиться. Кейн же был совершенно спокоен: ведь, без сомнения, такое у него было сотни раз!

Он оказался хорошим кулинаром. Яичница с беконом была очень вкусной.

— Ты выглядишь взвинченной, — спокойно заметил он, садясь напротив нее за стол.

Аппетит ее сразу пропал.

— Я просто не знаю, как полагается себя вести после совместной ночи с мужчиной, который откровенно не любит меня. К тому же подозревает в совершении преступления. — Она с усилием выпалила последние слова. — Прости, если я веду себя неподобающим образом.

Он приподнял бровь:

— Жалеешь об этом?

— Да, я не перестаю думать о том, что прошедшая ночь была самой большой глупостью, которую я сделала в своей жизни.

— Но ведь ты уже наделала много глупостей. — Тон его был беспристрастным. — Вряд ли ты станешь отрицать то, что совершила мошенничество.

— Да, было бы глупо отрицать. — Сейбл постаралась скрыть боль за натянутой улыбкой. — Но то, что ты силой вовлек меня в эту ситуацию, делает тебя таким же преступником, каким ты считаешь меня.

— Я не использовал шантаж, чтобы завлечь тебя в свою постель.

С неохотой Сейбл произнесла:

— Согласна.

— И если ты хочешь сказать, что больше не желаешь заниматься со мной любовью, то я уже принял такое же решение, — сказал он, скрывая свой взгляд под опущенными ресницами. — Тост?

— Спасибо. — Она снова спасена! Но ей еще рано расслабляться. — Какой вкусный тост. Где ты научился готовить?

— Моя тетя считает, что каждый мужчина должен уметь приготовить завтрак, а также прекрасный салат.

— Мудрая женщина. — Наверное, это мать Брента? Но Брент, кажется, жил на одних гамбургерах, иногда переходя на бананы.

Кейн натянуто улыбнулся:

— Когда погибли мои родители, я переехал жить к тете и Бренту. И у нее появилась возможность обучить меня своим твердым правилам.

Потрясенная, Сейбл подняла глаза.

— Понятно. — Теперь понятно, почему он так опекал своего кузена. Он стал ему как родной старший брат!

Лицо его было непроницаемым.

— Автомобильная катастрофа, — произнес он, угадав вопрос, который она так и не задала.

Ужаснувшись, Сейбл пробормотала:

— Ты тоже был там?

— Да, на заднем сиденье, пристегнутый ремнем безопасности, поэтому отделался лишь несколькими царапинами. Родители спорили, моя мать энергично взмахнула рукой и случайно задела руль. Автомобиль вылетел на встречную полосу и, перевернувшись, упал в кювет.

Кейн внезапно замолчал, удивившись тому, какого черта он это рассказывает. Он никогда никому не говорил об обстоятельствах того несчастного случая: ни тете, ни даже следователю, который пытался выяснить причины катастрофы. И вот теперь он выворачивается наизнанку перед женщиной, которую, по всем основаниям, должен ненавидеть. И хотя Кейн в эту бессонную ночь решил, что не будет больше заниматься любовью с Сейбл, его почему-то охватил страшный гнев, когда он понял, что и она пришла к такому же решению.

Было невозможно прочитать ее мысли: милое лицо не выражало никаких эмоций. Помрачнев, он подумал о бриллиантовом кольце, которое Сейбл получила от Брента. Принять такой подарок, говоря мужчине, что она не любит его! Что может быть циничнее?!

А еще было хладнокровное предательство старого человека, который предоставил ей работу, когда все вокруг отказывали!

Если это действительно было так. А если нет?..

Этот вопрос внезапно встревожил Кейна. Начальник его службы безопасности не мог разыскать следы Дерека Френшэма. Но была еще женщина, подвергшаяся шантажу, — Гвиннет Попхэм. Она вскоре уехала из города, и тогда будучи очень старой. Возможно, она уже умерла, но Кейн все равно хотел разыскать ее.

Тихо, с большим сочувствием, Сейбл произнесла:

— Наверное, это для тебя ужасное воспоминание.

Подавив в себе секундную вспышку слабости, которая побуждала его признать Сейбл невиновной, он пожал плечами:

— У меня есть еще много счастливых воспоминаний. У моей матери был взрывной характер, но она готова была умереть за меня и моего отца.

— А я никогда не знала свою мать. — Положив на тарелку нож и вилку, Сейбл взглянула на дюны, возвышавшиеся за пляжем. Слабым голосом она отстраненно произнесла: — Наверное, беременность была ее большой ошибкой; она не хотела меня. Отец уговаривал ее оставить ребенка, но, как только я родилась, она умерла…