Мой беззащитный ребенок спит в Красной комнате!

Мысль о нем придала мне сил. Пусть забирают все, даже меня,только не трогают моего ребенка.

Я вихрем понеслась в Красную комнату. Санька спал, подложивкулачок под щечку. Он был прекрасен в своей чистоте и невинности.

Я вернулась в прихожую, открыла чулан: на меня выпали старыематрасы, подушки и покрывала. Схватив этот скарб, я помчалась обратно изавалила ими Саньку.

Он спал так крепко, что даже не шелохнулся. Я отошла откровати, удостоверилась, что со стороны ребенка не видно совсем, для верностинабросила сверху еще пару покрывал и скатерть и на цыпочках понеслась в кухню,прихватила пару ножей, а по пути добавила к ним из чулана еще и молоток с топором.

Разложив все это в непосредственной близости от порога, яподумала, что, если злоумышленник проникнет в мой дом, ему совсем не придетсяпользоваться собственным орудием убийства — все уже есть у меня и лежитнаготове.

Однако я была полна решимости не пускать преступников в дом.Я опустилась с цыпочек на всю ступню, потопала для правдоподобности и противнымтоненьким голоском пропищала:

— Женя, по-моему, за нашей дверью кто-то есть. Там кто-тоскребется.

Отпрыгнув от двери, я сделала несколько грузных шагов,имитируя Женю, и, приблизившись к порогу, спросила густым (насколько это быловозможно) басом:

— Кто там, Соня?

Надеюсь, это у меня получилось достаточно правдоподобно.

— Не знаю, Женя, может, ты взглянешь? — перешла я вновь написклявый голосок.

— Взгляну, только прихвачу с собой пистолет, — ответствовалмне бас.

Несмотря на все мои ухищрения, звуки за дверью непрекратились.

Напротив, они, начав стихать, оживились и даже раздалиськакие-то толчки в дверь.

Ну что тут будешь делать?

Я заглянула к Саньке, простилась с ним и вернулась вприхожую с самыми решительными намерениями. При этом я старательно обнаруживаласебя топотом и басила:

— Не тронь пистолет, это не игрушка. Ну, где тут твои грабители?Сейчас я устрою им расстрел!

На слове «расстрел» я опять припала к «глазку» иприслушалась. За дверью раздался слабый стон. Жуткий страх сковал мое тело, аиз груди вырвался дикий визг, и волосы встали дыбом.

— Кто там? — уже действительно не своим голосом спросила я,коченея от ужаса. Стон повторился.

— Да кто же там?! в отчаянии крикнула я и шарахнула по двериногой.

Слабое "я" раздалось мне в ответ, причем откуда-тоснизу.

— Кто "я"?

— Я… — и опять стон.

— Чего ты хочешь?

Протяжный стон опять раздался снизу и нечленораздельноемычание следом за ним.

«Раз злоумышленник так слаб, что и объясниться толком неможет, значит, он или сильно пьян, или совсем болен, — подумала я. —Следовательно, есть надежда, что я смогу воспользоваться тем арсеналом оружия,которым запаслась».

Мысль эта вдохновила. Я схватила в руку топор и резкораспахнула дверь.

На пороге лежала Жанна. С ключом в руке.

Я Закричала. Ах, как я кричала!

Окровавленная Жанна лежала на пороге, а я кричала, еще непонимая, что это она. Я видела залитый кровью кусок человеческого мяса иотдалась во власть ужаса. Когда же этот кусок пошевелился и попыталсяпереползти через порог, я перешла на визг. Визжала так, что плафоны люстрызвенели не хуже колоколов.

На лестничную площадку — храбрая женщина — выползла СтараяДева. Увидев кровь, она, не задумываясь, присоединилась ко мне. Теперь мывизжали вдвоем.

Бигуди от напряжения вибрировали на ее лысой голове. Явизжала тоненько и пронзительно, а Старая Дева хрипловато и с дребезжанием.Потом она замолчала.

Замолчала раньше меня. Может, потому, что окровавленныйкусок мяса лежал не в ее прихожей, а может, потому, что она глупа и у нее нетСаньки.

— Это же Жанна! — воскликнула Старая Дева, подслеповатощурясь и делая несколько шагов к моей квартире. — Где это ее так?

У меня моментально сработал многовековой рефлекс, которыйпомогает нам общаться с соседями.

— Где-где, в Караганде! — отрезала я и, втащив Жанну насередину прихожей, захлопнула дверь.

Присев на корточки, я нащупала ее пульс. Не могу сказать,что я сильна в медицине, но какой-то пульс был. Значит, она жива. И еенепрерывные стоны говорили о том же. Но что мне-то делать?

Вызывать «Скорую помощь», что же еще. Судя по тому, что наней была все еще моя (баснословной цены) кружевная блузка, до дому бедняжка недошла, а идти тут не больше пяти минут, следовательно, все это время девочкебыло очень нехорошо.

Я метнулась к телефону, набрала нужный номер и завопила чтобыло мочи:

— «Скорая помощь»?! «Скорая помощь»?!

— Слушаю вас, — ответил мне голос, выражая глубокоеотвращение.

— Срочно! Пожалуйста! Приезжайте!

— На что жалуетесь?

— Не я! Раны! Много ран! Кровь! Много крови! Срочно! Умоляю!

— Температуру мерили? — брезгливо поинтересовался голос.

Я опешила. При чем здесь температура?

— Температуру? Кому?

— Тому, у кого раны.

— Вы что, издеваетесь? Девочка лежит вся в крови, а я будумерить ей температуру? Вот приезжайте и померяйте.

— Мы сами знаем, что нам делать, — возмутился голос. — Вашадрес?

— Записывайте, — закричала я и… И связь пропала. Совершенно.В трубке была мертвая тишина.

— Что за чертовщина! — выругалась я. Телефон не работал.

— Не надо звонить, — простонала Жанна. Оказывается, онаподползла к телефонному столику, выдернула из розетки шнур и теперь лежала безсил у моих ног. В ее руке по-прежнему был зажат ключ от моей квартиры. Яприсела, разжала ее пальчики, взяла ключ и положила его на столик.

— Почему не надо? — растерянно спросила я. Глаза еепереполняли боль и мольба.

— Не надо звонить, мне уже лучше.

— Лучше?!!!!!!! Разве может быть лучше в твоем состоянии? Натебе же живого места нет!

Жанна пошевелилась, сделала над собой усилие и попыталасьвстать. Я пришла в ужас.