— Разумеется, — тоном будто это всем известный очевидный факт сказал Коновницын, — хаотическая энергия по своей природе тянется именно к астралу. В обычных условиях выброс Хаоса компенсируется Аномалиями самостоятельно. Но насильственная смерть Гения астральных техник, который имеет сильную связь с тонким миром это другое. Что-то не так? — отреагировав на мое неприкрытое удивление, спросил Конь.

— Все не так, — сухо ответил я, потому что количество вопросов в голове вновь начало плодиться с космической скоростью. А я уж, грешным делом, подумал, что времена колоссального недостатка информации позади.

Ошибался.

— Там, — собрался с я с мыслями и почему-то указал пальцем наверх, — я угрожал старухе заражением тонкого мира.

Коновницын едва заметно вздрогнул, когда это услышал, но не удивился, а лишь уточнил:

— Ты бы смог?

— Да, — уверенно ответил я.

По взгляду Коня я прекрасно видел, что дополнительных пояснений не потребуется. Он и так мне поверил.

— В ответ старуха заявила, что тонкий мир просто сбросит Хаос сюда и уничтожит все живое на планете.

— Ложь, — твердо заявил Коновницын, — я далеко не все знаю о связи наших миров, Марк, но хаотическая энергия проявляется в нашем мире давным-давно и кое-что нам о ней известно наверняка. Хаос — это паразитическая материя, образуемая после смерти разумного существа и у этой материи есть определяющее всю ее суть свойство. Колоссальная сила притяжения к тонкому миру. По какой-то причине Хаос стремится поглотить астральную энергию, поэтому если его не трогать, он рассеивается из нашего мира самостоятельно. Его буквально притягивает тонкий мир как магнитом, но преодолеть внешний барьер астрала Хаос не способен, потому оседает между нашими мирами. И чем сильнее был разумный, тем мощнее выброс. Неодаренный после своей смерти создаст жалкие крупицы Хаоса, их даже увидеть будет невозможно. Обычный одаренный высокого ранга после смерти способен оставить после себя в тысячи раз больше хаотической энергии, ее можно будет увидеть, даже использовать в своих целях, но внешнему барьеру тонкого миру это все равно не несет никакой угрозы. Проблемы могут возникнуть только после убийства одаренного, который тесно связан с астралом, ведь чем больше в разумном на момент смерти было синей энергии, тем мощнее будет выброс хаотической энергии. А резкий обрыв тесной «связи» одаренного с тонким миром создаст бреши во внешнем барьере Астрала.

— Бреши?

— Дыры, проплешины, разрывы, называй как хочешь, Марк, — пояснил Коновницын, — факт в том, что барьер станет уязвим ровно в той точке пространства, в которой случится выброс Хаоса. Единственный способ избежать заражения тонкого мира — это принудительно задержать хаос на нашей стороне и дать барьеру время восстановить бреши.

— Задержать путем жертв простых людей.

— Неодаренных, да, — кивнул Коновницын, — простолюдины для Высших просто скот. Их смерть почти не генерирует хаотической энергии, но усиливает Аномалии, которые перерабатывают человеческие души в энергию, которая в свою очередь и восстанавливает барьер.

Слова Коня звучали невероятно уверенно и идеально вписывались в уже известные мне факты, но даже так, мне потребовалась целая минута молчания, чтобы успокоить внутренний взрыв эмоций.

И на этот раз это были не чужие и не навязанные эмоции, а мои собственные. И даже это не вся картина целиком. Далеко не вся. Что же ты еще узнал про Высших, дед? За что тебя решили устранить, наплевав на любые последствия?

— Теперь ты понимаешь, почему слова первого Оракула были блефом, Марк. Из-за силы притяжения Хаоса к Астралу, его можно только замедлить, но никак не обратить его движение вспять, — позволив мне переварить новую информацию, закончил свою лекцию Коновницын.

— Да, — устало протянул я, — только я вот другого не пойму, боярин, если убивать астральных Гениев настолько опасно, почему раньше Высшим это удавалось?

— Далеко не каждый «астральный Гений», как ты выразился, способен создать тесную связь с тонким миром, — с едва уловимыми нотками гордости в голосе ответил Коновницын, — для этого нужны сотни лет практики.

— Сотни? — переспросил я, решив, что Конь ошибся.

— Сотни, — подтвердил Коновницын, — как ты понимаешь, нужно прожить немного дольше обычного, чтобы у тебя был шанс создать прочную связь. Но и там будет решать упорство, талант и еще пару тысяч факторов. Поэтому всех, кто моложе трех сотен лет, Высшие устраняли без всяких преград. С остальными, коих были единицы от общего числа, пришлось работать более... тонко.

— Почему вы не объединились? Не дали отпор? Знаешь, боярин. Старуха не такая уж непобедимая.

— Много причин, Марк. Неосведомленность, разобщенность, эгоизм. Когда ты способен победить старость, ошибочно кажется, что ты бог и властитель мира, способный одолеть что угодно и кого угодно. Совет Оракулов работал очень умно. Поначалу они не притесняли нас, а наоборот. Контракты позволяли нам наращивать силу и влияние все больше и больше, мы получали все что хотели и думали что приближаемся к рангу Абсолюта, взамен на минимальные, и, на тот момент, казалось, пустяковые ограничения. Не убивать друг друга, не раскрывать тайны личных астральных техник, не приближаться к Аномалиям и...

В этот момент Коновницын прервался, и мы одновременно подняли головы вверх, откуда отчетливо доносился глухой звук вертолета.

— Наворковались, голубки? — язвительным тоном вклинился Апельсин и приобнял нас за плечи.

Длинные волосы оранжевого были плотно заплетены в косу, все еще пылающий остатками подавленной ярости взгляд сосредоточен, а внутренний оранжевый поток медленно, но верно наращивал свою силу.

Это шутка такая? Пока мы с Коновницыным болтали, и так сумасшедшая сила внутреннего потока Апельсина выросла минимум вдвое, а ведь он всего лишь взял эмоции под контроль. Или он еще что-то успел? Артефакт нашел? Обкурился?

Мои мысли прервал строгий меланхоличный голос Коновницына:

— Ты тоже летишь?

— Да, — не раздумывая ответил Апельсин, угрожающе облизнулся и размял шею.

— Уверен? — с напором уточнил Конь.

— Ты мне не мамочка, Шляпник, оставь заботу своему ручному мазафакеру, — рявкнул оранжевый и не дожидаясь ответа направился к выходу.

Коновницын обреченно покачал головой, надел отполированный до блеска цилиндр, повернулся ко мне и окинул пробирающим до глубины души взглядом.

— Продолжим беседу в полете, Марк.

— Буду рад, — торопливо ответил я и бережно взял Катю на руки, — Конь.

— Да? — неожиданно легко откликнулся Коновницын, ничуть не изменившись в лице.

Похоже аспект чтения мыслей все еще