С пареньком по имени Элмурад творилось что-то неладное. Парень отстал, как-то вяло переставлял ноги. Олег обернулся, отыскал его взглядом. Тот был бледный, кусал губы – даже в темноте это было видно. Не по себе вдруг стало. Этот парень не был похож на упертого фанатика. Какого рожна его занесло в Сирию? Кто убедил? Запудрили мозги, внушили, что только так он может стать настоящим мужчиной?

У парнишки заплетались ноги, он вдруг остановился, сумка свалилась с плеча.

– Братья, простите, я не могу… – Говорил парень по-русски, но с акцентом – видно, успел какое-то время пожить в России. – Братья, клянусь Аллахом, я не могу… Я не хочу воевать, я хочу жить… Это все Тенгиз меня уговорил… – Он попятился, забыв про сумку.

– Эй, говнюк, а ну, стоять… – зловеще пробасил громила.

Но Элмурад продолжал пятиться. Пятна страха блестели на побелевшей физиономии. Выдохнув: «Простите, не могу, я хочу назад, у меня жена, ребенок в Пензе», – он повернулся, засеменил прочь. Реакция на этот «вероломный» поступок оказалась неожиданной.

– Стой, сука, убью!!! – взревел громила, и вся группа, исполняясь ярости, устремилась за беглецом! Олег поколебался, тоже побежал. Элмурад обернулся, вскричал от ужаса, обнаружив, что его догоняет разъяренная кучка фанатиков, помчался, как молодая газель. Но уже вырвался вперед лопоухий. Он громко матерился, улюлюкал – сделал несколько «олимпийских» прыжков, догнал паренька, повалил его. Оба упали, покатились по пыльной дороге. Зачем этот парень сопротивлялся? Он поднялся на колени, начал отбиваться кулаками, когда на него опять набросился ушастый. Тот взбесился окончательно, запрыгал влево-вправо, увертываясь от ударов, и в удобный момент ударил ногой. Носок ботинка попал под подбородок пареньку. Удар вышел чувствительный. Беднягу перевернуло, швырнуло на землю, хрустнула челюстная кость. Лопоухий торжествующе завопил, повалился перед ним на колени, схватил за волосы, начал колотить черепной костью по земле, брызжа слюной и приговаривая:

– Что, падла, сбежать хотел? Кяфир несчастный, трус, змеюка вонючая…

Бедняга уже не сопротивлялся, руки болтались, как у куклы. Остальные стояли рядом и гоготали. Олег оттащил лопоухого от жертвы, опустился на колени, перевернул несчастного. Паренек конвульсивно дернулся пару раз и затих. Мертвее его никого в этой округе не было. Кости лица были разбиты вдребезги, кожа порвана, залита кровью. Правый глаз расквасился, как глазунья, в левом застыл какой-то щемящий первобытный ужас. Олег сглотнул, поднялся.

– Он мертв…

– Аллах акбар, – философски заметил лопоухий. Он, похоже, нисколько не расстроился – напротив, возгордился, физиономия самодовольно лучилась, в глазах поблескивал огонек. Дружно засмеялись будущие бойцы непобедимого «Исламского государства». Смерть ренегата никого не опечалила. Этой публике бесполезно ставить уколы совести.

– Он пришел рассказать о Христе, гы-гы… – острил лопоухий, утирая слюни.

– Хрен с ним. Собаке – собачья смерть, – резюмировал громила, сплюнул на мертвеца и хлопнул Олега по плечу: – А ты, брат, какой-то впечатлительный, задумчивый очень. Жалостливый, что ли? И рожа у тебя какая-то странная. Ты точно из наших? Кем работал в «Рашке»?

– Офицером спецназа, – проворчал Олег, что вызвало очередной взрыв гомерического хохота.

– Шутник, – сквозь смех произнес здоровяк. – Ладно, посмотрим, какой ты в деле. Пошли, братья, пусть валяется это чмо…

Поредевшая кучка двинулась дальше. Кравцова трясло от злости, но пока он сдерживался. Мужик с небритой рожей, похожий на уголовника, пнул сумку убитого, валяющуюся на дороге. Она улетела в кювет, а рекруты снова смеялись – происшествие положительно сказалось на их тонусе, взбодрило. Теперь уж точно никакого пути назад! За ними, видимо, наблюдали. Где-то в тумане завелась машина, едкий свет фар прорезал мглу. В свете возникли три фигуры – в черном или сером одеянии, в жилетах, напичканных боеприпасами, в светлых кроссовках. Головы закрывали маски с широкими прорезями для глаз. За плечами у встречающих висели автоматы. Они быстро приближались. За спинами людей очертился силуэт крытого грузовика – с надсадным урчанием он выезжал на дорогу.

– Приветствую вас, братья! – пафосно выкрикнул Рашид, и остальные загудели – одобрительно, хотя и не без некоторой настороженности.

– Заткнись! – отрезал выступивший вперед боевик. У него были большие глаза и густые брови. – Вы из России?

– Ага, из «Рашки», – пискнул лопоухий и хрюкнул. Приятно встретить соотечественника в краях, где Макар телят не пас.

– Что там у вас случилось?

– Падла одна сбежать хотела, – скупо объяснил здоровяк. – Уже не сбежит, порешили собаку. Он на дороге валяется…

– Ладно, потом разберемся, – процедил боевик. – Все здесь? Больше никого?

– Все…

– Паспорта давайте, и марш в кузов – да без разговоров. Едем в Храмаллу – это двадцать километров отсюда, там сборный пункт. Там будут разбираться, на что вы годны и способны ли служить Всевышнему. Давайте, парни, давайте, – торопил боец. – Вы у друзей, не бойтесь, скоро вольетесь в наши ряды…

Уж куда-куда, а в Храмаллу Олегу точно не надо было. Окрестности Акчака были безлюдны, единственный грузовик у дороги – и нетронутая вмешательством человека природа. Долго ли это продлится? Но пока он не мог действовать по собственному усмотрению – требовался транспорт. Пришлось отдать боевику свой паспорт. У того были очень внимательные глаза, такое ощущение, что они прекрасно видели в темноте. Он смерил взглядом рекрута, забирая документ, подтолкнул к машине, и Олег первым перелез через болтающийся борт. Внутри было грязно, пахло тухлятиной. Из темноты вырисовывались две продольные лавки вдоль борта. Он сел с краю, поближе к борту. Забирались остальные, рассредоточивались. Водитель сидел в кабине, нетерпеливо газовал. Один из встречающих – видимо, обладатель тех самых глаз – побежал в кабину, двое вскарабкались в кузов. Один оттер Олега бедром, что-то шикнул – чужое место занял. Кравцов покорно отодвинулся, не проблема. Глаза привыкали к темноте, лица пассажиров очерчивались бледными полутонами. Напротив взгромоздился еще один боевик – с азиатским разрезом глаз в прорези маски. «Зачем они маски носят? – мимолетно подумал Олег. – Чего боятся?» Или просто понты? Боевик словно почувствовал его недоумение, подцепил нижний край маски, оттащил ее на лоб. Открылось широкое монголоидное лицо, щетина торчала, как у сапожной щетки.

Машина уже катила по дороге. Водитель не гнал, аккуратно переползал ухабы. Новобранцы помалкивали – еще не свыклись со сменой обстановки. Кто-то кряхтел – не мог пристроить между ног свою сумку. Олег откинул голову, закрыл глаза. Он помнил карту – прямая грунтовая дорога от поста Акчак, километра четыре четко на юг. Затем развилка, одна ветка убегает на запад, в Храмаллу, другая на юго-восток, к Хаману. Дальше за Хаманом, в восьмидесяти километрах, – Аль-Фараджа… Он открыл глаза. Пейзаж за окном почти не менялся. Скалы громоздились как попало, между ними тянулись пустыри – иногда они вздымались волнами, проваливались в лощины. Растительности становилось меньше. Деревья сменились карликовыми кустарниками, колосились островки полыни. Природа в этой местности была явно далека от средиземноморской. Он находился в районе, который полностью контролировался боевиками ИГ. Север Сирии – от турецкой границы до Евфрата. В этом районе находилась их самопровозглашенная столица Эль-Ракка, все города и деревни округи были заняты боевиками. В Ракке вроде вспыхнуло восстание, но что-то не слышно об успехах повстанцев. Можно представить, какие реки крови там льются. Где-то на юге и востоке действовали сирийские войска, но информация о боях была противоречивая. На востоке исламистов поджимали курды – но тоже неясно, кто кого на самом деле поджимал. Сражались какие-то мифические ополченцы, поступали сообщения о вылазках туркоманов – народ за пределами Сирии плохо представлял, кто они такие и против кого нацелены вылазки. Религиозный фактор добавлял еще больше неразберихи. А местный своеобразный бизнес – нефть, наркотики – окончательно все запутывал.