Английский писатель Джеймс Оруэлл в 1949 году создал роман-утопию «1984» с критикой тоталитарного режима. В придуманной им Океании на стенах висели лозунги «Война – это мир» и «Свобода – это рабство». По Оруэллу, «если все принимают ложь, навязанную партией, это называется «двоемыслие»: зная, не знать, верить в свою правдивость, излагая обдуманную ложь».

Жесткая государственная машина на протяжении многих лет вынуждала русских лгать и изворачиваться, приучила к двоемыслию. В советское время наши люди привыкли существовать в двух лицах, с двумя правдами: одна для всех, для общества, а другая – для дома, для себя. Советский человек, выступая на собрании, говорил с трибуны одно, а в кругу друзей – другое. Кое-кто и сегодня дома проклинает «власть жуликов и воров», но, как и прежде, вступил в правящую партию – не пренебрегать же карьерой! По телевизору нам опять говорят одно, а в жизни мы видим другое. Каждый живет в двух измерениях – в жизни, подчиненной официальным законам, и в теневой жизни по понятиям, причем вторая важнее и ее правила устойчивее. Наша раздвоенность – результат неприятия «парадных», провозглашаемых ценностей.

В гербе России одна голова орла обращена на Запад, а другая – на Восток. Как же нам жить с двумя по-разному думающими головами? В 1857 году Василий Курочкин в своем стихотворении иронизировал: «Правды нет оттого в русском мире… что мы все, господа, двуязычны, как орел наш о двух головах». Двоемыслие – черта не очень-то симпатичная. Но что такое вообще человеческий ум? Считается, что его важнейший показатель – способность приспосабливаться к изменяющимся обстоятельствам. Мы лихо овладели этим искусством и при любом режиме ухитряемся выжить. За это природа наградила нас противоречивым характером и раздвоенной головой.

У нас шутят: русская душа по площади равна пяти американским, тремстам английским и восьмистам бельгийским. Русским свойственно стремление жить с размахом. Безудержный темперамент, выход русской души за пределы дозволенной или разумной меры охарактеризовал в XIX веке А. К. Толстой: «Коль любить, так без рассудку, коль грозить, так не на шутку, коль ругнуть, так сгоряча, коль рубнуть, так уж сплеча! Коли спорить, так уж смело, коль карать, так уж за дело, коль простить, так всей душой, коли пир, так пир горой!»

Выживание в условиях внешних угроз и борьбы с непредсказуемой природой требовало сверхнапряжения жизненных сил. Необъятное пространство породило свойственную русским широту души. Она включает в себя разные черты. Среди них щедрость и хлебосольство, переходящие в нерасчетливость и расточительность: «Бог дал, Бог и взял». Это и способность не мелочиться, умение понять и простить других. С другой стороны, это максимализм, склонность к крайностям, доходящая до отрицания любых ограничений и фанатической нетерпимости.

Наши соотечественники не раз доказывали, что они готовы на все ради своей веры и убеждений, ради идеи, страстных увлечений. Они могли дойти до последней черты, до пропасти, а то и сигануть в нее вниз головой. В такие минуты наш человек готов отречься от всего: семьи, обычаев, Бога, сжечь все мосты. Русские нередко бросались от фанатичной веры к безбожию, от покорности к бунту, от созидания к разрушению, от пассивности к героизму. Иван Грозный после зверских убийств каялся и молился.

В рассказе Шукшина к племяннику, выбранному председателем колхоза, приходит дядя. Гость, который прошел через две войны и многое в жизни повидал, учит племянника понимать односельчан: «Вся беда, что мужик наш середки в жизни не знает. Вот я был в Германии… Немец… живет всю жизнь посередке. Он не напьется, хотя и выпьет… До края он никогда не дойдет. И работать по-нашенски… не будет: с такого-то часа и до такого-то, все». А у нас один «семь болтов подвернет», да и то через день. Потому что у него свое увлечение: он пропадает на реке, рыбачит. А другой до того вкалывает, что приедет с пашни – «ни глаз, ни рожи не видать, весь черный». Эти люди, неистовые в своих увлечениях и стойкие, «всю войну на себе держали».

Уж если иметь недостатки, то выдающиеся. Нам хочется думать, что наши бандиты – самые крутые, наши мошенники – самые ловкие. Больше всего русские не любят мелочности и талантов Молчалина из «Горя от ума» – умеренности и аккуратности. Монотонная, серая, будничная, «нормальная» жизнь для русского человека невыносима. Своими метаниями известны талантливые и творческие личности, например Шукшин, Довлатов и Высоцкий.

«Широк человек, слишком даже широк, я бы сузил», – говорит о русском характере в XIX веке Достоевский устами Мити Карамазова. «Пусть я гуляю хоть один день, но уж этот день мой, а там будь, что будет!» – думает Митя. Ради этого ему не жаль промотать казенные деньги и попасть на каторгу. А вот совсем недавняя история. Настя Черепанова, молодая женщина, работала в маленьком городке на почте и жила бедно: муж в тюрьме, на руках четырехлетняя дочка, зарплата мизерная. Однажды ей поручили получить в банке 7,5 миллиона рублей для выплаты в городе пенсий. Настя эти деньги присвоила и уехала в Москву вместе с водителем Игорем. Тот раньше был к Насте равнодушен, а теперь они обвенчались и лихо прокутили шесть с лишним миллионов. Настя подарила любимому две машины, они накупили ювелирных изделий, ходили в рестораны и салоны красоты… Через полтора месяца их задержала полиция. Она не раскаивается: все вокруг воруют! «Я ни о чем не жалею. Живем-то только один раз». И знакомые их не осуждают: «Это прямо герои!»

Характерны пословицы: «Или пан, или пропал», «Удалой долго не думает», «Любить – так королеву, воровать – так миллион!» Нам нужно или все, или ничего. Если разбогатеть, так сразу и без всяких усилий. Если заниматься любимым делом, то забыть обо всем остальном. Русским свойственны быстрые перепады настроения – мы менее сдержанны в чувствах, чем люди Запада. Дирижер М. Янсонс говорит, что наш темперамент заметен в музыке: «Русский человек очень эмоционален. Чувства и переживания составляют суть его жизни, душевного мира». «Как понять русских? Что у них в головах?» – спросила немецкая журналистка писателя В. Каминера. Он объясняет: «А они и сами этого не знают. Русские могут вместе пить, танцевать на столе, петь всю ночь напролет народные песни, а потом вдруг впасть в жуткую тоску, свалиться вокруг стола и не знать, что будет с ними дальше. Эта душа неуправляема».

В Нью-Йорке на телевидении однажды рассказывали, как у нас при Горбачеве началась борьба с алкоголизмом. Продажа водки была ограничена, и она стала дефицитом. И вот наш мужик нес в руках две бутылки водки. Он упал, и одна бутылка разбилась. Ах, так! Да пропади оно пропадом! Тогда он берет вторую бутылку и сам колет ее об лед. Вот это – наш человек! «В мозгу у выпившего европейца преобладает левое полушарие, поэтому он, скорее всего, увалится в люлю. Нашего же брата русского мужика с его преобладающим правым, которое отвечает за творческий процесс, все время тянет на выдумки – заделать с товарищами тест-драйв, предварительно высадив задом забор; замутить что-нибудь этакое, выбросить деньги на ветер, ну или, совсем банально, устроить спор с последующим мордобитием», – размышляют в Интернете.

Эмоциональность, неожиданность, иррациональность поведения, необузданность страстей у русских бросается в глаза иностранцам. Профессор Мясников живет в Москве, но он получил степень доктора медицины в США. Он проработал за рубежом шесть лет, и ему все время говорили: ты слишком русский, слишком эмоциональный, порывистый. Ставя диагноз больным, он руководствовался не только стандартами, но и собственной интуицией. Программист Сергей Ш. рассказывает о работе в американской фирме: «К нам относились доброжелательно, но называли «эти сумасшедшие русские». Мы слишком близко принимаем к сердцу все, что происходит». С другой стороны, оригинальность русского мышления может приводить к ценным результатам. Русские склонны жить не столько умом, сколько сердцем. Во многом русский человек мало меняется: сегодня он грешит – завтра кается, сегодня тоскует – завтра веселится, сегодня проклинает свою страну – завтра готов отдать за нее жизнь.