Фрэнки согласилась, что нельзя, и разговор перешел на другие темы.

Фрэнки легла спать, не придя ни к каким выводам. Все вроде бы реагировали совершенно естественно. И то, что Роджер подыскивал дом, ни для кого не было тайной.

Единственное, что ей удалось, так это узнать имя: Алан Карстэрс.

Наутро Фрэнки всерьез принялась за Сильвию. Началом штурма стала небрежно брошенная фраза:

– Тот человек, о котором вы упомянули вчера вечером… как бишь его, Алан Карстэрс, да? Я уверена, что где-то уже слышала это имя.

– Осмелюсь заметить, что наверняка слышали. По-моему, он в некотором роде знаменитость. Он канадец, естествоиспытатель, охотник на крупную дичь и исследователь. Я-то его толком не знаю. Наши друзья, Ривингтоны, как-то привели его к нам на завтрак. Весьма привлекательный мужчина, огромный, весь бронзовый, с красивыми синими глазами.

– Я была уверена, что слышала о нем.

– По-моему, прежде он никогда не бывал в Англии. В прошлом году он предпринял путешествие с миллионером Джоном Сэвиджем, с тем, который считал, что у него рак, и трагически покончил с собой. Карстэрс объездил весь свет: Восточная Африка, Южная Америка, короче говоря, насколько я знаю, побывал везде.

– Похоже, настоящий искатель приключений.

– О да, так оно и есть. Определенно привлекательная личность.

– Странно, что он так похож на человека, который сорвался с утеса в Марчболте, – заметила Фрэнки.

– Вероятно, у каждого из нас есть двойник.

Из осторожности Фрэнки больше не заговаривала об Алане Карстэрсе. Проявляя слишком большой интерес к нему, она рисковала погубить все дело. Но она понимала, что продвигается вперед. Фрэнки была убеждена, что жертвой трагедии на утесе в Марчболте стал именно Алан Карстэрс. Он подходил по всем статьям. У него не было близких друзей или родственников в Англии, и вряд ли его исчезновение скоро заметят. Человека, который частенько отправлялся в Восточную Африку или Южную Америку, сразу не хватятся. Более того, от Фрэнки не укрылось, что, несмотря на замечание Сильвии о сходстве с газетной фотографией, ей даже и в голову не пришло, что это на самом деле он.

Довольно интересный психологический момент, подумала девушка. Нам трудно представить, что героями газетных новостей могут быть те люди, которых мы встречаем в обыденной жизни. Ну что ж, очень хорошо. Умерший – Алан Карстэрс. Теперь надо побольше разузнать о нем. Итак, знакомство с семейством Бэссингтон-ффренч было шапочным: его совершенно случайно привели в дом друзья. Как их фамилия? Ривингтон. Фрэнки запомнила ее на будущее, ибо это, разумеется, была возможная линия расследования. Но лучше не торопиться. Справки об Алане Карстэрсе надо наводить осторожно. «Не хватало еще, чтобы меня отравили или огрели по голове, – подумала Фрэнки, скорчив гримасу. – Они же практически ни за что готовы были кокнуть Бобби…» Ее мысли бумерангом вернулись к той мучительной фразе, с которой все и началось. Эванс! Кто же такой этот Эванс? При чем он здесь?

Банда торговцев наркотиками, решила Фрэнки. Может быть, какой-нибудь родственник Карстэрса пал ее жертвой, и он решил ее разгромить. Возможно, с этой целью он и прибыл в Англию. Эванс мог быть членом банды, отошедшим от дел и поселившимся в Уэльсе. Карстэрс подкупил Эванса, чтобы тот выдал остальных, Эванс согласился, и Карстэрс поехал к нему, а кто-то выследил его и убил. Неужели этот кто-то и был Роджер Бэссингтон-ффренч? Это казалось маловероятным. Вот Кеймены, по представлениям Фрэнки, куда больше смахивали на дельцов наркомафии. Но… фотография. Если б только можно было связно объяснить ее загадку.

В тот вечер к обеду ждали доктора Николсона с женой. Фрэнки кончала переодеваться, когда услышала, как к парадной двери подъехала машина. Она выглянула в окно. Из темно-синего «Тэлбота» вылезал высокий мужчина. Фрэнки в раздумье отошла от окна.

Карстэрс был канадцем. Доктор Николсон тоже. И у доктора Николсона темно-синий «Тэлбот». Нелепо, разумеется, делать на этом основании какие-то выводы, но поразмыслить есть о чем.

Доктор Николсон был крупным мужчиной и держался как человек большой силы воли. Говорил он неторопливо и очень мало, но как-то умудрялся придавать значение каждому своему слову. Он носил очки с толстыми стеклами, за которыми задумчиво поблескивали светло-голубые глаза.

Жена его оказалась худеньким созданием лет двадцати семи. Симпатичная, даже красивая, она, как показалось Фрэнки, слегка нервничала и без умолку болтала, будто желая это скрыть.

– Я слышал, леди Фрэнсес, что вы попали в аварию, – сказал доктор Николсон, усаживаясь рядом с Фрэнки за обеденный стол.

Фрэнки объяснила, как все произошло. Ей самой было интересно, почему она при этом так нервничает, ведь манеры доктора были просты, он проявлял к ней живой интерес. Почему же она чувствует себя так, будто оправдывается перед ним? Ведь ей не предъявляли никакого обвинения. И есть ли у доктора причины не верить, что с ней и правда произошел несчастный случай?

– Надо же, – молвил он, когда Фрэнки кончила свой рассказ, – бывает ведь такое. Но вы, похоже, уже вполне оправились?

– Мы отказываемся это признавать, – заявила Сильвия, – и оставляем ее у себя.

Доктор перевел взгляд на хозяйку. На его губах заиграла едва заметная улыбка, но тут же угасла.

– На вашем месте я бы тоже держал ее при себе как можно дольше, – серьезно сказал он.

Фрэнки сидела между хозяином и доктором Николсоном. Генри Бэссингтон-ффренч был в этот вечер явно не в ударе. Руки у него подрагивали, он почти ничего не ел и не принимал участия в разговоре. Миссис Николсон, сидевшей напротив, было нелегко общаться с ним, и она с явным облегчением повернулась к Роджеру. Она рассеянно беседовала с ним, но при этом, как заметила Фрэнки, почти не отводила глаз от лица мужа.

Доктор Николсон рассуждал о жизни в деревне:

– Вы знаете, что такое культура, леди Фрэнсес?

– Вы имеете в виду начитанность? – спросила изрядно озадаченная Фрэнки.

– Нет-нет, я имел в виду бактерии. Они развиваются, как вы знаете, в специально подготовленной сыворотке. Сельская местность, леди Фрэнсес, немного похожа на такую сыворотку. Тут есть все: время, место, сколько угодно досуга. В высшей степени подходящие условия для развития микробов.

– Вы имеете в виду что-то плохое? – растерялась Фрэнки.

– А это уж, леди Фрэнсес, зависит от того, какой микроб культивируется.

«Идиотский разговор, – подумала Фрэнки, – но с чего вдруг меня должно бросать в дрожь? А вот поди ж ты, бросает ведь!»

– Вероятно, – дерзко сказала она, – во мне развиваются какие-то темные стороны души.

Доктор взглянул на нее и спокойно ответил:

– О нет, я так не думаю, леди Фрэнсес. Я думаю, вы всегда будете на стороне закона и порядка.