нему, исколовшись в репейнике, богато произраставшем вокруг гаража. Встав на цыпочки, парень заглянул внутрь и то, что он увидел, совершенно ему не понравилось. Он продолжал наблюдать за Свалевым еще пару минут, а потом быстро юркнул в высокую траву.

Хлопнула дверь и мимо пацана бодро насвистывая, как это может делать только человек, у которого украли миллион, прошел Кузьма Трофимыч. Он еще немного постоял на приступке, подымил сигареткой в насыщенный букетом летних трав воздух и скрылся за дверью.

Ербол аккуратно пробрался мимо хозяйских окон, посвистел охраняющей двор собачонке, которая уже считала Ербола за своего парня, и перемахнув через ворота, направился домой. По дороге ему было о чем подумать.

На утро, чтобы успеть в школу, Ербол быстро оделся и направился к дому Свалевых. Теперь уже официально, позвонив в звонок, он встал у калитки, ожидая пока его впустят хозяева.

— Ербол, ты? — Заспанный Валерка вышел на улицу в одних трусах — гордость бабушки Любови Никаноровны. — А ты что в школу не идешь, а?

— А я к вам в гости пришел. На утренний чай. Твой дед приглашал, и вот — я здесь.

Пройдя в калитку, мимо слегка пришибленного утренним визитом Валеры, сыскарь прошел к двери, откуда уже выглядывала хозяйка, непонимающе улыбающаяся утреннему гостю:

— Привет, Ербол! А ты чего так рано? Случилось чего? Как мамка то?

— Спасибо, все хорошо. — Ербол был как всегда вежлив и учтив. — У меня к вам небольшой разговор. Угостите чаем с чак-чаком?

— Ну да, проходи. — Они вошли в дом, и в сенях столкнулись с дедом Свалевым.

— О! Привет, Ерболка! Как мамка! Что-то узнал нового про нашу кражу?

— Да, узнал. Разрешите? — Парень сел за кухонный стол, а остальные члены семьи заинтересованно примостились рядом. Бабушка Свалева налила Ерболу чаю и спросила:

— Ну выкладывай. Что там у тебя.

— Спасибо. — Сыщик взял пиалу с душистым чабрецом, не забыв ухватить кусок свежеиспеченного «Наполеона». — Дело в том, уважаемая Любовь Никаноровна, что вас, вернее Кузьму Трофимыча никто не грабил, представляете?

— Это как? — Бабка непонимающе обернулась на супруга. — А как же наш миллион? Ты что-то путаешь, паренек.

— Нет. Не путаю. Ну вообще, да, действительно, Батик, каракалпак, выманил у Валерки пачку денег. Это было. Но, во-первых, Валерик сам ему отдал деньги. А во-вторых, я про то, что все ваши денюжки на месте. Можете прямо сейчас проверить.

Члены семьи Свалевых непонимающе смотрели друг на друга.

— В общем, так. Я опросил всех причастных к этому делу сельчан. Действительно, пацаны во главе с Батиком тратили деньги, ходили в столовую, ели манты с компотом, покупали сигареты и пиво в магазине у Анипы-апай. Было такое. Но миллион…

Мне с самого начала показалось странным поведение дедушки Свалева. Вместо того, чтобы на корню пресечь вымогательство денег у внука, он почему-то кинулся ко мне и начал упрашивать последить за пацанами. Ну а потом, он прибежал ко мне и заявил, что у него украли миллион. На мое предложение осмотреть место преступления и поискать деньги получше, он ответил категорическим отказом. Меня это крайне насторожило. Вчера вечером я проследил за Кузьмой Трофимычем и обнаружил, что его деньги никуда не испарились, а преспокойненько лежат в гараже, в банке из-под леденцов «Монпансье». Можете прямо сейчас проверить. Дедушка долго считал их вчера и даже хихикал.

Услышав это Свалев-старший побледнел и судорожно ухватился за край скатерти, украшенной голубыми незабудками.

— Я не знаю, для чего дедушка наврал мне, но я специально пришел к вам с утра и рассказал, как все было на самом деле, потому что считаю, что такие вещи нельзя выносить из избы, как говорится. Вы должны сами разобраться внутри семьи, ну а сообщать общественности об этом деле или нет — решайте сами.

Бабушка Любовь Никанорова побледнела, уронила на белоснежную скатерть кусок «Наполеона», и повернувшись к испуганному деду зашипела:

— Ты, старый черт, хотел провести меня, да? Поплакаться, что обокрали и выманить мои деньги чтобы добавить их к своим?! На шубу мою позарился! А ну как иди сюда!

Она ухватилась покрепче за заварочный чайник и метнула его в седую голову почетного комбайнера-левака.

Тот, увернувшись, решил скрыться в зале, по дороге причитая и бормоча под нос:

— Как же мой «Москвич»! Хромированные молдинги! Малиновый салон! ГДРровские фары! Все пропало! Пропало!

Ерболка счел для себя лишним присутствовать при домашних разборках, поэтому, доев изумительно вкусный, пышный «Наполеон», он встал из-за стола, отряхнул со штанов липкие крошки и махнув рукой Валерке Хвощу, отправился в школу.

Дело о шустрых сайгаках

Глава 1

О, физическая сила! Если применять тебя с умом, то можно достичь небывалых результатов, созидая жизненные ценности и идя к намеченной цели. Создавая что-то новое и необычное, порою странное, но в то же время интересное и манящее…

В девяностых годах и даже раньше восточные виды боевых искусств, пришедшие из-за бугра, широко расползлись по просторам бывшего СССР, заманивая еще неокрепших физически и духовно подростков, подкупая их своей волшебной мощью и вседозволенностью, которая дается каждому кто изучил хотя бы парочку четких приемчиков. Более или менее смышленые пацаны записывались на секции тхэквондо, джиу-джитсу, каратэ, стараясь подняться над сверстниками и показать себя в дворовых компаниях.

Собираясь в тесных вонючих подвальчиках, кое-как оборудованных под тренировочные залы, они отрабатывали друг на друге смертоносные удары, крутили нунчаки и с легкостью жонглировали палками с тяжелыми цепями, имеющими массивный металлический шышак на самом конце.

В хорошо известный всем нам Жанатурмыс также пришла эта мода заниматься восточными боевыми искусствами, и одним из первых кто попробовал на вкус ту самую силу технически выверенного и мощнейшего одновременно удара был Пашка Радченко. Взахлеб читая учебные пособия, напечатанные на дрянной бумаге и полученные за три рубля из рук перекупщиков на базаре в городе Фрунзе, он с утра до вечера крутил импровизированные нунчаки, хыкал и пыхтел, пытаясь воссоздать в живую нечеткие, наполовину стертые картинки в двадцатистраничной самопальной книжонке. Довольно быстро к нему начали прибиваться малолетние и не очень сторонники, испытывающие священный трепет перед «мастером», умеющим вдребезги разбивать арбуз палкой и отталкивать очередного ученика от себя силой мысли и ладони. Собирались почитатели восточных единоборств обычно возле дома Радченко, у турника, или заходили во двор, становясь в очередь и надеясь получить у мастера Пши, как все его называли, свою порцию драгоценных знаний в области японских, китайских и других видов искусств мутузить противника.

Особо выделялись на общем фоне молодых сопливых сельчан