Интересно, если я все-таки продолжу поиски, как отреагирует Черч? У меня сложилось мнение, что для достижения важной цели он вполне способен скормить голодным волкам целые автобусы сирот и монашек. Но вряд ли станет прибегать к карательным мерам без особых причин.

Итак, что же он сделает, если я наберу словосочетание «Отдел военных наук»?

— Поцелуй меня в задницу, Черч, — сказал я и нажал «ввод».

Я получил несколько ссылок на программы подготовки офицеров резерва, однако нигде не всплыло ни слова о внутренней безопасности и секретных агентствах. Совершенно ничего. Напрасная трата времени? Может быть. Или же я закинул мяч на поле Черча.

Голь и Амира. Бункер.

Шестью днями раньше

Защитный костюм из полиэфирно-вискозной ткани первого типа был оснащен системой охлаждения и микрофоном самого высокого качества и к тому же чрезвычайно удобен. Однако Голю все равно казалось, будто его в одночасье превратили в развесистый куст. Он остановился около воздушного шлюза, сжимая беспроводной пульт управления, который отпер бы замок экстренного выхода в том случае, если бы пришлось бежать. В другой руке Голь держал «Снеллиг-46» — пистолет, стреляющий электрическим зарядом. Амира за стенкой из плексигласа колдовала над компьютерной клавиатурой.

— В каком он состоянии? — спросил Голь.

— Продвинутая стадия номер один.

Голь поднял бровь.

— И он все еще жив?

Существо, стоявшее перед ним, производило обратное впечатление. Кожа болезненного синюшно-желтого оттенка, вялый рот, серые потрескавшиеся губы. Только когда Голь переместился на несколько футов в сторону и заглянул в глаза странного создания, он сумел различить некоторые признаки разума. Вернее, его зачатков.

— Я изменила последовательность выделения гормонов, чтобы сделать состав крови более восприимчивым к паразитам. Они теперь разносят прионы с гораздо более высокой скоростью, чем раньше. Второстепенные функции отмирают стремительно, — оживленно проговорила Амира. — Высшие мозговые функции разрушаются быстрее.

— Насколько быстрее?

Амира выдержала паузу и с торжествующей улыбкой объявила:

— В восемь раз.

Он нахмурился.

— Это третье поколение?

Она засмеялась.

— О, Себастьян… мы миновали эту фазу давным-давно. Перед тобой седьмое поколение патогена Сейф аль-Дин. Мы прорвались почти через все симптоматические барьеры.

Голова у Голя пошла кругом, он уставился на субъекта, затем на большие настенные часы.

— Седьмое… Господи! Когда началось заражение?

— Как только я отправилась на встречу с тобой.

Голь облизнул губы.

— Так это что же… час получается?

Она покачала головой.

— Меньше. Сорок семь минут, и я считаю, можно еще сократить время. Мы добавили нового паразита в слюнные железы, так что инфекция от укуса распространяется в считанные минуты. В восьмом поколении эффект наступит через секунды.

Монстр мотнул головой, словно животное, которое отмахивается от назойливой мухи. Спецкостюмы мешали субъекту услышать или учуять людей, что являлось двумя главными спусковыми крючками, однако и сам их вид тоже его возбуждал. Предыдущие поколения реагировали исключительно на человеческий запах или звук голоса. Голь эксперимента ради махнул рукой, желая посмотреть, станет ли существо следить за жестом.

Внезапно оно прыгнуло.

Без всякого предупреждения или колебания оно бросилось к Голю, царапая воздух скрюченными пальцами в попытке ухватить жертву. Голь вскрикнул, отшатнулся, поднял двойное дуло «снеллига» и надавил на активатор большим пальцем, послав семьдесят тысяч вольт в обнаженную грудь чудовища.

Инфицированный хищник испустил высокий и полный ненависти крик, напоминающий вой кугуара, — и рухнул на холодный металлический пол демонстрационного отсека, свернувшись в позе зародыша и подергиваясь от ожогов электричества.

— Хватит! — услышал Голь крик Амиры и отступил назад, отпуская кнопку. Грудь его вздымалась, сердце тяжело колотилось.

Амира засмеялась и вышла из-за плексигласового экрана.

— Новый паразит усиливает агрессию хищника как минимум вдвое, и проявляется она скорее. Кстати, даже несмертельный укус приводит к подавлению когнитивных функций. И ждать долго не приходится. А в случае более серьезной травмы или же при наличии других опасных ранений инфекция распространяется еще быстрее.

— Он мог меня убить! — засопел Голь, подходя к ней и прижимая к груди «снеллиг». Им овладела неистовая ярость, и он едва не нажал на кнопку.

Но она только хохотала, покачивая головой.

— Ну не будь же такой старой бабой.

Амира носком ботинка приподняла верхнюю губу существа. Голь увидел бледные голые десны. Она проговорила сквозь смех:

— При подготовке к демонстрации ему вырвали зубы. Я же не идиотка, Себастьян.

Голь секунду молчал. Его нижняя челюсть окаменела, губы кривились в диком оскале, какой он только что видел на лице подопытного. Затем, мало-помалу, он заставил себя расслабиться. Его лицо приняло обычное выражение, спина, застывшая в оборонительной стойке, распрямилась.

— Ты могла бы меня предупредить!

— Тогда это было бы совсем не так весело.

— Ну и сучка же ты, — произнес он, однако теперь и сам наигранно улыбался, мастерски изображая веселость и думая: «Как же ты за это поплатишься, моя дорогая».

Амира либо не поняла, насколько он расстроен, либо ей было наплевать. Она взглянула на стенные часы, затем подошла к панели управления, стаскивая с головы шлем.

— Новая последовательность гормонов вызывает еще один поистине чудесный эффект, — сказала она, нажимая на клавиши.

Раздался тяжкий металлический звон, сверху опустились стальные панели. Она набрала другую комбинацию, и из пола выдвинулись четыре изогнутые секции из пуленепробиваемого стекла в дюйм толщиной. Их боковые стороны плотно прилегали друг к другу, зазоры между ними были едва заметны. Стеклянные стенки с шипением возносились вверх, пока не достигли большого кольцевого паза в потолке. Когда края вошли в паз, опять раздался металлический звук и конструкция перестала двигаться. Амира все это время не сводила глаз с часов. Субъект остался лежать в центре большой коробки из стекла и металла.

— Вот подожди, — пробормотала она, пока хронометр отсчитывал уходящие секунды. — Должно быть, уже сейчас. Седьмое поколение удивительно быстрое.

Существо внезапно открыло глаза и оскалилось, испуская вопль животной ненависти. Ни звука не донеслось из-за преграды, однако Голь все равно содрогнулся. Затем он заморгал, перевел взгляд с подопытного на циферблат и обратно.