Ну а если не повезет узнать о том, как худо Александре,может быть, удастся навести Татьяну на воспоминания о Дмитрии? Тоже приятненькобудет послушать о нем, опасном и хитрющем подлеце, которого перехитритьудалось-таки, поймав на очень простую приманку – на любовь к России, из которойон когда-то в панике и с отвращением бежал, но в которую вдруг пожелалвернуться… Ну просто медом им там всем будто было намазано, в России-то! Вотони и летели, как мухи на мед, а оказывалось, что это смола, в которой увязалиих лапки, а потом и крылышки…

– Да, мир тесен… – проговорила наконец углубившаяся в своивоспоминания Татьяна. – Я в этом убеждалась не раз, убедилась и в Харбине.

«Да при чем тут Харбин?» – чуть не вскричала Инна, нодеваться было некуда: пришлось прикрепить к своей физиономии маску лживоговнимания и слушать, слушать никчемную болтовню.

Приземистый дом, адрес которого был указан в анонимке, стоялтемный и молчаливый. Ни огонька в окнах, дверь нараспашку.

– Вот те на… – удивился Николай Лесной, останавливая своюкоманду у калитки. – Вообще живым не пахнет. Адрес перепутали, что ли? Или наснакололи? Ну, если так, мне в милиции голову оторвут!

– Тогда пора смываться, потому что бригада отрывателей головуже готова к действию! – хохотнул Валерий, но голос его звучал обеспокоенно, аглаза тревожно блестели. – Нет, не успеть, мы попались…

Георгий проследил за его взглядом и увидел в медленносгущающихся сумерках два милицейских «газика», стоявших в стороне, под прикрытиемкустов. Да, студентов заметили: дверцы распахнулись, и из машин высыпали пятьили шесть человек в форме.

– Куда это вы летите, голуби сизокрылые? – насмешливокрикнул один из них, но тут же вгляделся в Николая – и даже сплюнул с досады: –А, это вы! Зря примчались. Нет здесь никого.

– Я и сам вижу, – кивнул Николай. – А почему?

– По кочану, – ответил милиционер, подходя ближе. По видуему было лет сорок. Широкоплечий, круглолицый, улыбчивый. На погонахпоблескивали четыре звездочки: капитан. – По кочану да по капусте. А вот кто тукапусту посадил, мы и должны выяснить. Нет ли среди ваших знатного овощевода?

Николай молча вглядывался в его лицо.

– При чем тут капуста? – раздраженно спросил Георгий. –Извините, товарищ капитан, ваш эзопов язык столь витиеват, что не всякому позубам.

– Какой еще эзопов язык? – уставился на него капитан. – Эй,Лесной, ты бы построже с рядовым составом, а? А то что у тебя всяк так и лезетв беседу старших по званию. Никакой субординации, никакой дисциплины!

– Но мы же не в армии, – пожал плечами Николай. – При чемтут субординация? А с дисциплиной у нас все как надо, я вас уверяю, товарищкапитан.

– Зря ты так думаешь, – сказал капитан, окидывая студентовнасмешливым взглядом. – Кто-то же из ваших предупредил эту шоблу, вот они иприкрыли лавочку. Так что зря я людей сюда дернул, казенный бензин жег, а вызря денежки на билеты тратили. Хотя нет, не зря. Может быть, здесь же, наместе, выявим того, кто нам такие палки в колеса вставил?

И он вприщур пробежал глазами по лицам студентов.

Так вот оно что, сообразил Георгий. Милицейская бригадаприехала попусту, в шалмане (или борделе, или как его там) никого необнаружила. И капитан подозревает, что сорвал операцию, предупредив обитателейтайного публичного дома, кто-то из студентов. Ну и гад! Да как он смеет такдумать!

Николай тоже понял, в чем их подозревает капитан. Лицо егопомрачнело.

– За своих я ручаюсь, – сказал угрюмо. – И с таким жеуспехом могу предъявить претензии вам. Ведь именно на вашей территориизаведение спокойно существовало чуть ли не год.

Капитан сердито раздул ноздри, но тут же круглое лицо егоснова приняло насмешливое выражение:

– Один – ноль. Но только гол не засчитывается: я вСормовском райотделе без году неделя. И не могу нести ответственности за то,что здесь без меня творилось. Я тут ни при чем, однако поручиться за всех немогу. Может, информация и через кого-то из наших ушла. Теперь придетсяпоработать, пошукать двурушника.

– А заодно пошукать , – не без ехидства проговорил Георгий,– как и почему такой домина оказался занят борделем. Тут вообще-то жилой домили учреждение какое?

– Ты бы навел все же порядок во вверенной тебе боевойединице, а, Лесной? – покосился на него капитан. – Хотя бы спрашивалиразрешения обратиться к старшему по званию! В армии за такое разгильдяйстводавным-давно на губу обоих отправили бы, и рядового, и командира отделения.

«Дурак или притворяется? – зло подумал Георгий. – Или,может, ему звание недавно присвоили, вот он и хочет услышать, как его то и делотоварищем капитаном называют? Ну и ну, второй день подряд натыкаюсь на каких-тоортодоксов! Вчера был лейтенант, любитель руки распускать, сегодня этот…остряк-самоучка, дед Щукарь в милицейских погонах…»

И вдруг с его зрением что-то произошло. То есть он точнознал, что смотрит на «остряка-самоучку», но видел почему-то не его, а женщину спышными волосами, убранными в конский хвост, в зеленоватом платье, облегающемфигуру, в «лодочках» на высоченной шпильке. Откуда она здесь взялась?

«Мерещится мне…» – тряхнул головой Георгий. Рита исчезла.Капитан возник на своем месте. Это была уже не первая галлюцинация за день…

«Может, я заболел? Или сдвинулся? – с некоторым испугомподумал Георгий. – Но вроде бы не с чего… Или есть? Может, она и впрямьшпионка, которая не только наши секреты явилась выведывать, но и воздействоватьна сознание советских людей? А что, и очень просто! Фашисты проводили такиеопыты. И ребята с радиофака рассказывали: в США существует секретная программаконтроля мысли, и можно с помощью каких-то высокочастотных колебаний изменятьповедение человека. Нужен сверхмощный генератор, вот и все. Но только где унее, у Риты, мог быть спрятан сверхмощный генератор? В сумочке, что ли? Нет,он, наверное, должен быть с телевышку высотой, не меньше! А в сумочках такиештуки носят только героини фантастических романов…»

– Дело не в форме, а в содержании вопроса, – раздался голосНиколая, и Георгий вспомнил, где он находится. – А вопрос правильный, товарищкапитан! Почему никто не обращал внимания на то, что происходит в доме?