– Нравы венецианок не слишком высокие, – хмыкнул Алджи, пытаясь рассуждать вслух. – И там Байрон снискал славу, и тут, в Равенне. Он хранит у себя оружие. Точнее, хранит в доме обманутого мужа графини. Боже мой! Представить нечто подобное в Англии…

Раздражали Алджи и приставленные к нему «помощники». Среди них один точно был южанином. Притворялся ярым противником карбонариев, но Джон подозревал, что на деле поставлял собираемые сведения тайной ложе «угольщиков».

– Они скоро выступят, – пробормотал он. – Собранную информацию коротышке я докладывать не стану. Но к ярмарке следует подготовиться, – он еще раз просмотрел письмо, исписанное мелким почерком: «Начало осенней ярмарки в Равенне будет сигналом для совместного выступления карбонариев Равенны и Болоньи. Их цель – частные и государственные банки. На их стороне некоторое количество солдат и даже офицеров».

Алджернон вышел из маленькой комнаты, которую занимал в скромной гостинице. Он прошел по знакомым улицам, стараясь не привлекать к себе внимания. Вскоре он достиг цели – палаццо графа Гвиччиоли. Несколько австрийских офицеров прошли мимо, поглядывая на освещенные окна огромного особняка. Неожиданно совсем близко раздались шаги. Алджи обернулся. Ему в лицо осклабился коротышка:

– Scusa, siniore! Не хотеть испугаться вас, – немилосердно корежа английский язык, прошептал он. – В Неаполе уже заседать новый парламент. Успех одних поддержит других. Очищают лес от волков, – последнюю фразу коротышка произнес едва слышно.

Из палаццо вышли двое мужчин – молодой и постарше.

– Гамба! – припечатал итальянец.

– Следуем за ними! – Алдженон не мог упустить шанса последить за братом и отцом неверной мужу графини. Их принадлежность к ложе не подлежала сомнению.

Откуда ни возьмись возник «медведь» – так про себя он называл высокого, голубоглазого увальня Алджи.

– Я пойду один, – решил он. – Втроем наделаем шума.

Итальянцы отрицательно помотали головами.

– No, no! Andiamo incieme, – сказал «медведь». Они Джону тоже не доверяли. «Или оба карбонарии», – мелькнула шальная мысль…

* * *

Сборы затягивались и выматывали всех. Но переезд в Геную имел и положительную сторону: Ханты не выдержали суеты и съехали в гостиницу. Главным вдохновителем отъезда стала Марианна, чья головная боль заставила семейство искать временного пристанища. Ли не сопротивлялся. Он чувствовал, что Хобхаус настроен против него и против журнала. Лучше подождать, когда друг Байрона покинет Пизу.

Семнадцатого сентября – тогда же, когда пришел в гости Николас Карвеллас, – Джейн Уильямс наконец отбыла в Англию. А на следующий день Хант объявил, что нашел недорогую гостиницу на несколько дней, остававшихся до переезда. Хобхаус планировал покинуть Пизу двадцать первого. До этого момента Джордж не собирался двигаться с места. Он видел, как мало общего осталось между ним и Джоном. Отдельные всплески совместного интереса к одним и тем же темам случались редко и быстро заканчивались. Но Хобхаус наносил визиты ежедневно, обычно после раннего ужина с сестрами. Он устраивался в кресле байроновского кабинета и вел беседы, часто умничая и тем неимоверно раздражая Джорджа. На самом деле их объединяла лишь греческая тема, остальное оставляло в лучшем случае поле для нейтральной беседы, в худшем – поле для обид и споров, которые так или иначе все равно заканчивались обидами…

– Несмотря на мнение уважаемого мной господина Вальтера Скотта, – Джон не мог оставить в стороне письма, которые упоминал Байрон, – настаиваю, мой дорогой друг, на том, что ваше творчество в упадке. Читателю неинтересны ваши личные переживания. Пишите меньше. Ваш успех позади – нужно посмотреть правде в глаза.

Джордж поморщился, будто над ним кружил надоедливый комар. Хотелось отмахнуться от Хобхауса и попросить не касаться тонкой темы творчества. С другой стороны, сам Байрон периодически делал резкие замечания по поводу работы английского парламента, чем выводил из себя Джона. Последние дни перед отъездом из Пизы оба друга проводили в странной борьбе: их тянуло друг к другу, но они противились всяческому согласию по спорным вопросам, и ни один не хотел уступать.

В итоге прощание получилось скомканным. Тереза едва терпела старого друга Байрона. Он не скрывал непонимания сложившейся в жизни его товарища ситуации. Графиня словно сошла с полотен итальянских художников, ожила на время… Но жить с ней под одной крышей? Нет, такое представлялось ему невообразимым. Джордж потакал ее капризам, однако и сам был капризен при всей внешней аскетичности. Пообещав друг другу писать чаще и следить за событиями в Греции, они расстались. Без радости, без печали – так расстаются люди, близко знавшие друг друга и хранившие память о былых приключениях, но ставшие за годы разлуки чужими…

* * *

Семейство Хантов отправилось в Леричи, где Байрона ждал Трелони. Особняк Лафранчи превратился в сумасшедший дом, и никакие баловства отпрысков Ли не могли сравниться с попыткой слуг вытащить всю мебель, которую Джордж намеревался перевезти в Геную, и погрузить ее в повозки. Животные принимали посильное участие в бедламе, крутясь под ногами или выскакивая из-за угла в самый неподходящий момент. Отовсюду слышались крепкие итальянские ругательства, Джордж пытался запираться в своей комнате, но и туда проникал всеобщий хаос.

– Дорогая, напиши, пожалуйста, Хобхаусу вежливое письмо, – попросил Терезу через два дня после отъезда друга Джордж. – Пиши на итальянском. Он хорошо понимает письменную речь. У меня нет ни сил, ни желания ему писать. Он во Флоренции, после поедет в Рим. Напиши, дорогая.

Графиня толком не понимала, о чем писать совершенно чужому человеку, но послушно села за высокий письменный стол. Она вспомнила о кузине, синьоре Сакрати, и сначала написала отцу, попросив прислать Хобхаусу рекомендательное письмо к знатной родственнице. Графиню сильно коробило снисходительное к ней отношение Хобхауса, а передав ему такое письмо, она словно бы показывала свое истинное положение в обществе. Когда письмо было написано, Тереза справилась у Джорджа, хочет ли он взглянуть на него. Байрон отказался, сказав, что полностью ей доверяет.

– Я упомянула, что у вас болели ноги и доктор успешно сумел облегчить ваше состояние, – пересказывала содержание Тереза. – Поблагодарила господина Хобхауса за визит, который вас осчастливил, и пообещала отправить ему рекомендательное письмо от отца кузине Сакрати…

– Прекрасно! – Джордж махнул рукой. – Отправь ему немедленно. Сегодня пришло письмо от Мэри Шелли. Она нашла прекрасный дом в Генуе и всего в миле от предлагаемой твоим братом виллы. Мэри так любезна, что предлагает Хантам поселиться с ней. Это хорошая идея. Мэри будет не так скучно одной с маленьким сыном. А нам станет посвободнее.

Тереза обрадовалась: ей не нравились ни Ханты, ни вдова Перси, к которой она в душе ревновала Джорджа. Остальные дамы уже не представляли опасности: Джейн уехала в Англию. Хант и Мэри снабдили ее рекомендательными письмами, а продажа того небольшого количества мебели, которое ей принадлежало, обеспечила скудный капитал. Клер отбыла к брату в Вену. Напоследок Трелони безуспешно сделал мисс Клемонт предложение, но она отказала: после смерти дочери и близкого друга жизнь в Италии стала для нее невыносима…