Городовой стал намного почтительнее.

– Понятно, госпожа. А куда явиться прикажете?

– Особняк Храмовых знаете?

– Старшего или младшего?

– Сергея Храмова, – кивнула я. – Младшего.

– Когда прийти, госпожа?

– Давайте часа через два, – попросила я. – Буду себя в порядок приводить.

Ваня уже поймал пролетку и теперь правил прямо ко мне.

Фууу…

Домой и только домой. Отмываться и подсчитывать синяки. Нет, ну что за жизнь такая? Из дома нормально не выйти!

* * *

Романов навестил меня через час после того, как я оказалась дома.

– Мария Ивановна, здравствуйте.

– Здравствуйте, – кивнула я. – Здоровье нам всем пригодится.

Синяк на груди болел нещадно. Бил, сволочь, в самый центр…

– Я привез с собой врача, надеюсь, вы не возражаете против осмотра?

– Не возражаю. Игорь Никодимович, я у вас "под колпаком", да?

– Под колпаком? Интересное выражение…

– Игорь Никодимович?

– Скажем так, я посчитал, что на всякий случай рядом с вами должны быть помощники. Мало ли что?

– Сегодня я помощи не увидела.

– Почему же? Мария Ивановна, вас довезли домой, это первое. И поймали человека, который на вас покушался. Это второе.

– Замечательно! И кто его науськал на меня? – потерла я руки.

– Мария Ивановна, давайте сначала осмотр, а потом уж все остальное?

Я поморщилась, но вынуждена была согласиться.

Врач, оказавшийся представительным мужчиной лет шестидесяти, с седоватой бородкой и усами "подковой", осмотрел синяк, промял мне грудину, расспросил об ощущениях и глубокомысленно покивал.

– Повезло вам, госпожа.

– Везение есть совокупность тщательной подготовки с паранойей, – меланхолично отозвалась я. А то нет, что ли?

Меланхолия тоже была в тему.

Моя защита надевалась по принципу корсета, сделать магнитные застежки или "молнию" я просто не потянула. А потому надо было ее опять зашнуровывать. Весила она тоже несколько килограмм, и потела я в ней достаточно сильно, но снимать не собиралась.

Вот как ко мне Матвеев пришел, так и надела. Понадобится – я в ней спать стану! И ванну принимать!

Беда в том, что теперь надо ее опять затягивать. Хорошо хоть шнуровка на боку, чтобы я сама могла ее надеть и снять, без помощи горничной.

– Удар был направлен прямо в грудь, вам бы пробило легкое, может, и не убили бы, но выздоравливать пришлось бы не один день. Вам повезло.

– Это точно.

Я выпроводила доктора, оделась, зашнуровалась и вернулась к Романову.

– Что за магию вы применяли, Мария Ивановна?

– Никакой магии, – отмахнулась я. – Просто у меня под платьем корсет.

– Корсет?

– Да, потрогайте сами.

Романов покачал головой.

– Верю. Но…

– С металлическими пластинками, как я привыкла.

– Ах, вот оно что!

– Да. Простое везение, – рассказывать про свое ноу-хау я не собиралась. Выдам при случае и не за просто так. Поторгуемся еще.

– Действительно, везение. Я вам пришлю амулет, не снимайте, пожалуйста.

– Хорошо.

Защита будет кстати. Любая.

– Да, мой врач может взять кровь у вашего малыша. Его величество рассказал мне о Демидовых…

– Пожалуйста, – кивнула я. И отправилась за Нилом.

Сказать, что мелкому не понравился Романов?

Это как промолчать. Нил решительно не хотел идти на ручки к дяде, отворачивался, не шел на контакт, шипел, хотя уже мог отлично разговаривать для своего возраста, цеплялся за меня, а когда увидел врача, разверещался так, что, наверное, в Кремле услышали.

Пришлось усесться в кресло и начать его уговаривать.

– Малыш, это надо сделать.

– Ня-а!

– Нил, солнышко, это совсем не больно, пара капель крови – и все.

– Ня – ачу.

Не хочу, понятно. Кто ж захочет и кому понравится?

– Пожалуйста, детка. А я сразу подую, поцелую, и пирожки пойдем кушать вкусные…

Пирожками малыш заинтересовался, это было и вкусно и интересно. Так что мне удалось его уговорить.

Врач аккуратно царапнул палец мальчика, взял у него на круглое стекло капельку крови, и тут же закрыл ранку чем-то белым. Корпия, кажется.

– Вот так, держите. Игорь Никодимович, одну минуту.

Из саквояжа было извлечено такое же круглое стеклышко с пятном крови. Это что – Демидовская?

Интересное кино… у тайной службы образцы на каждую тварь есть? Действительно интересно.

Врач тем временем извлек из чемодана какой-то прибор, похожий на большие очки. В него и отправились стеклышки, одно в один "глазок", второе в другой.

Врач пощелкал какими-то рычажками.

– Минуту…

Стеклышки засветились ровным зеленоватым цветом.

– Игорь Никодимович, все подтверждается. В мальчике действительно течет кровь Демидовых.

Я пожала плечами. Что я – врать стану? Императору? Самоубиться можно и попроще, и не так болезненно.

– С вашего позволения…

Я отнесла Нила на кухню, вручила няньке с наказом скормить малышу штук пять пирожков, с чем он захочет, и вернулась в гостиную.

Романов выглядел довольным.

– Мария Ивановна, я доложу его императорскому величеству о результатах проверки.

– Будьте так любезны.

– А теперь про вашего убийцу. Несостоявшегося, да.

– Что с ним не так?

Романов остро взглянул на меня.

– А почему вы решили, что с ним что-то не так?

– Я этого человека не знаю. Значит – заказ. Кто меня заказал?

– Он не знает. Этот человек вообще опиоман, знаете о такой болезни?

– Знаю. Сочувствую.

– Не думаю, Мария Ивановна, что этот человек оценит ваше сочувствие.

– А я и не ему, я в принципе, – махнула я рукой. – Кокаин, опиум… неужели нельзя разработать такие обезболивающие, чтобы на них не было привыкания?

– Это сложно, Мария Ивановна.

– А закись азота?

Честно говоря, других я просто не помнила. Новокаин? Лидокаин? Название-то я знаю, а формулу? Откуда мне ее знать? Кевлар вообще случайно запомнился именно из-за своей простоты.