— Я сказала, убирайся.

— Чуть позже. Успокойся, чаровница. Мы собираемся поругаться из-за ерунды.

— Это не ерунда.

— Согласен, это даже не ерунда.

— Уходи.

— Морин!

— Нет! Уходи.

— В таком случае я тоже — нет!

— Что «нет»?

— Не уйду! Сначала ты меня выслушаешь, а потом я уйду.

— Отлично. Говори.

— Анжела — моя кузина. Или двоюродная сестра. Мы вместе выросли. Мой отец, ее отец и отец Фила — родные братья. Сейчас у нее не самый легкий период в жизни, другими словами, она разводится, а ее муж разыскивает ее и угрожает, так что ей надо банально спрятаться. Кроме того, она в таком состоянии, что ей надо с кем-нибудь поговорить.

Морин чувствовала себя так, словно ей на голову неожиданно вылили ушат холодной воды. Разумеется, он может и соврать, но почему она ему верит?

Она переступила с ноги на ногу и шмыгнула носом.

— Ее муж… он ее бил? Прости, это не мое дело, и я…

— Он не желает расставаться с ее деньгами. После развода он получит крупную сумму, но этого ему мало. Он из местных мачо, и потому характер у него крайне неустойчивый. Анжи решила отсидеться несколько дней, пока мой и ее отец уладят все дела.

— О Господи, какой ужас.

— Да, ты права. Неприятная история. Но все будет хорошо.

— Дон, я думала…

— Я знаю, что ты думала.

— Я видела, как она выходили из твоей спальни.

— Естественно, я ей уступил свою комнату, а сам спал в кабинете Фила.

Господи, как же все это глупо, до ужаса и безобразия, до пунцового румянца, который уже пылает на ее щеках, а также шее, груди и плечах.

Она вела себя, как ревнивая идиотка! Ничего не слушала, принимала оскорбленные позы, вела себя ужасно…

— Я… мне… я не поняла. Это было просто недоразумение. Я не сдержалась.

— Я этому рад. Значит, ты ко мне неровно дышишь. Собственно, я это и раньше знал.

Она мгновенно сжалась в комок, готовая к обороне, но синеглазый змей только улыбнулся.

— Я надеюсь дождаться того момента, когда ты все-таки позволишь себе расслабиться и начать получать удовольствие от жизни, Мори. Нюхать розы, гулять под луной…

— Спать с тобой, да?

— И это тоже вполне приятно, уверяю тебя. Я хочу танцевать с тобой, малыш, хочу плавать с тобой на яхте, хочу все-таки показать тебе восход Венеры, а потом любить тебя прямо на траве.

— Москиты. И другие насекомые. Спасибо, не хочется.

Дон расхохотался.

— Я что-нибудь придумаю, клянусь.

— Ты насчет москитов?

— Я насчет тебя! Я излечу тебя от страха, я освобожу тебя, и тогда ты станешь тем, что ты есть, — прекрасной, чувственной, сексуальной малышкой с загадочными глазами и волосами цвета ночи, и однажды эти волосы рассыплются по моей груди, или по широкой кровати, или по траве, или по песку на пляже, а глаза потемнеют от страсти, и тогда ты, Морин Аттертон, будешь моей!

Она с ужасом чувствовала, как при звуках этого голоса ее охватывает дикое, — радостное возбуждение, как напрягаются под одеждой соски, как сладко ноет в груди и животе и как жаркие волны накатывают на позвоночник, заставляя слабеть ноги…

— Это не так просто, О'Брайен…

— Это очень просто, Аттертон. Надо только очень любить. Себя, мир, небо, солнце, звезды.

И того, кто рядом. Хотя бы одну ночь.

— Это просто для тебя, не для меня. Я не сплю с мужчиной только ради удовольствия.

— Напрасно.

— Может быть, но я — такая. Дон, уходи. Прошу тебя, уходи, или я упаду замертво. Я слишком устала.

Он наклонился и поцеловал ее дрожащие губы. Без страсти, без похоти, без приглашения к чему-то большему. Просто с нежностью. Повернулся и вышел, прикрыв за собой дверь.

Морин сползла на пол, опустила голову и обхватила плечи руками.

Я хочу, чтобы ты остался. Я хочу, чтобы ты не выпускал меня из своих рук. Я так хочу, чтобы хоть кто-то рядом был сильнее меня.

Я наивная дура, да? Да, скорее всего.

Потому что, хотя я и хочу этого больше всего на свете, я не позволю себе этого никогда в жизни.

Я не переживу еще одного удара.

Анжела рассмеялась и откинулась на спинку кресла.

— Я думала, ты живым не выйдешь. Такая маленькая, а голос сильный. Что ты сделал?

Подушкой ее придушил?

— Сказал ей правду.

— Bay, и это помогло? Что ж это за правда такая?

— Что ты моя сестра, а не змея-разлучница.

— И она тебе поверила?

— Естественно. Это же правда.

Анжела отпила глоток вина и важно кивнула.

— Теперь ясно, почему она на меня так прореагировала утром.

— Ты спала в моей комнате.

— Значит, ревнует.

— Не вполне. Скорее, ее возмутил тот факт, что я привел в дом женщину, одновременно пытаясь ухаживать за ней. Она считает это неприличным.

— Ты будешь смеяться, братец, но я тоже так считаю. Кстати, она очень ничего. Только вся какая-то… как струна.

— Она работает и учится, учится и работает. Ничего кроме. Мало ест, плохо спит. Стресс, депрессия.

— Звучит знакомо.

— Если это не прекратить, она сорвется в самое ближайшее время.

— Как и ты в свое время.

Анжела все про него знала. Дон мрачно усмехнулся. Те дни и ночи стали единым кошмаром, и он не любил вспоминать об этом времени.

— Я хочу помочь ей, сестричка.

До сих пор он не посвятил Анжелу в свой план, хотя и был уверен в ее поддержке.

— Насколько серьезно ты к ней относишься, Дон?

— Я… я хочу просто помочь.

— Спасти ее, да?

— Звучит несколько аффектированно.

— Но ведь это правда.

Дон посмотрел в темное окно. Выпил вино, поставил стакан на стол и твердо произнес: — Да. Это правда.

— Ну, а она не хочет, чтобы ты ее спасал. Считает, что это не твое дело.

— Ты что, уже разговаривала с ней?

— Нет, но я же не идиотка. Я предполагаю, что так все и есть. Кроме того, я предполагаю, что — ревнует, не ревнует — скоротечный летний роман с тобой ее никак не устроит.

Дон неожиданно почувствовал досаду. Ему не нравилось такое определение.