– Чего это Скалли улыбается? Вспоминает лучшие моменты с его любимым дилдо? – Гас плетется позади меня, Камило переступает с ноги на ногу, касаясь меня плечом. Он хочет ответить, уверяю, я хочу этого не меньше.

А улыбался я по причине того, что, когда Дарья исполняла трюк, ее пресс и попка выглядели настолько соблазнительно, что мой член чуть не вырвался из шорт и не убежал к ней поздороваться.

– Мы не сможем позволить себе оплачивать юристов, если поломаем им носы… – заметил я специально громко, чтобы Гас услышал, толкая Камило в центр туннеля. – Позволь им выговориться. Мы задавим их на поле, как мамашу Гаса его друзья, когда напьются до такой степени, что им уже плевать, куда совать члены.

– Ах ты, сук… – но Гас не закончил предложение, так как члены его команды схватили его, когда он рванулся ко мне. Я лишь развел руками и засмеялся.

Мои игроки подпрыгивают и ходят позади меня, готовые броситься в бой. Матчи с командой Всех Святых – это не только очки, рейтинги и статистика. Это гордость, месть и социально-экономическая справедливость. Исторически сложилось, что две школы всегда издевались друг над другом и до, и после игры. Мы поджигали костюмы их талисмана, они насыпали порошок к нам в фонтан, потому что мы грязное отребье. Мы ненавидим друг друга в положительном смысле.

Джош, Малкольм, Кэннон, Нельсон и другие члены команды создают идеальную «химию» на поле. Не скажу, что мы словно семья, но мы достаточно близки. У каждого в шкафу хранится свой скелет о жизни в трейлере, мы всегда готовы прийти на помощь друг другу. Там, откуда мы родом, есть только два способа разбогатеть: стать рэпером или спортсменом. Петь из нас никто не умеет, а вот пойти вторым путем мы вполне можем себе позволить.

– Пеннивайз! – крикнул Найт откуда-то из глубины туннеля. Я повернул голову. Не знаю, что в них такого, из-за чего я лояльно отношусь к ним. Он и Воун, очевидно, знают, что я переехал к Фоллоуилам, и я доверял им.

Ирония в том, что этим придуркам обычно на все насрать. Такие вот Найт и Воун. Нет, они не хорошие парни в любом случае, но если их не трогать, то и они не полезут первыми.

Я повел в его сторону подбородком. Мы оба нанесли боевой раскрас. Но я клянусь, его был нанесен профессиональным визажистом. Он улыбался.

– После игры будет чумовая вечеринка у Блис, – он сымитировал шлепок рукой по невидимой заднице.

Я не сру там, где ем, и не тусуюсь с компанией из школы Всех Святых. Блис – девчонка на один раз. Поблажка на ту ночь, когда я заставил Воуна мочиться кровью и не чувствовал своего лица. Кроме того, как заметил Гас, у меня есть телка – девушка, если хотите. Так что мне надо перестать возиться с другими девчонками на публике.

– Я пас.

– Она спрашивала о тебе.

– Может, он подарил ей хламидиоз, и она ждет оплаты лечения, – хихикнул полузащитник Колин, и все, кроме Найта, взорвались от смеха.

– Это слишком дорого для той, чье лицо похоже на генитальный герпес, – усмехнулся я.

– Давай, брат, – Колин стукнул кулаком по своей груди.

– С удовольствием, но не бью цыпочек, – протягиваю я.

Когда мы идем по полю, «случайно» врезаемся в растяжку с надписью «Вперед, Святые», сделанную болельщиками. Дарья рычит, когда я рву ткань баннера в ее руках. Ослепительно-яркий свет и свежая трава сулят большие зеленые возможности. Единственные, которые у меня когда-либо будут. Рэтт как-то сказал, что трава не случайно того же цвета, что и деньги, – во всем этом купаются только лучшие спортсмены. Пожалуй, ничего умнее я от него и не слышал.

Игра началась, и мяч оказался у Всех Святых. Сначала я был сосредоточен, но спустя десять минут понял – что-то не так. И это что-то – моя защита. Бесполезная и несуществующая. Кажется, Нельсон, Джош и Кэннон даже не утруждались. Физически они на поле, но пропускают мяч, тянут ноги, отводят взгляды от трибун, будто ждут чего-то плохого. Я получаю ноль, в то время как Гас носится по полю как мальчишка в публичном доме. У тренера Хиггинса уже почти начался сердечный приступ, он изо всех сил старается успокоиться, чтобы никто не подумал, что он совершит убийство в перерыве. Тренер вносит изменения в защите, в нападении, выполняет корректировки, но безрезультатно. Даже подающий выглядит взбешенным, а Дарья в стороне подбадривает свою команду все время.

Когда начинается перерыв, я срываю шлем до того, как мы добираемся до раздевалки. Товарищи по команде знают, что сейчас лучше не подходить ко мне, и тащатся где-то позади. Как только мы попадаем в раздевалку, я разбиваю шлем о скамью и реву:

– Что на самом деле, черт возьми, происходит? – я напрягаю все голосовые связки перед тем, как войдет тренер.

– Не знаю, что-то не так. – Камило поднимает шлем, зажимает ноздрю и сморкается на этаже около раздевалки. Вдруг все замолкают и начинают пялиться на ноги – вошел Хиггинс. Все уже в курсе, что мы отсасываем. Да даже чертово НЛО с другой планеты видит, насколько большой член мы отсасываем.

– Это худшее, что я видел в своей жизни, – ворчит он тихо и строго. Думаю, это из-за того, что он не хочет получить сердечный приступ.

– Все эти люди там, – он указывает на дверь, – вы не заслуживаете их уважения. Вы должны бороться, чтобы показать, что значит ад. Вы совершенно не собранны. Валяетесь там, позволяя им сливать вас. Проснитесь. Слышите меня?

– Да, тренер, – сказали мы одновременно, не поднимая глаз от пола.

– Вам нужно собраться, ударить по ним и разрушить. Тогда все станет на свои места. Кто-то должен сделать это ради меня. Вы обязаны играть быстро, старательно, и, что более важно, играть друг за друга. Сейчас не время изображать обиду. Ради себя самих. Те дети? – Хиггинс засмеялся, положив руку на шкафчик. – Им все это не надо. Это просто веселье. То дерьмо, которое они будут показывать своим детям в выпускных альбомах через много лет. У них у всех есть трастовые фонды, колледжи впереди. А вы? У вас все зависит от этого. Ради поступления в колледж. Ради стипендии. Черт возьми, ради гордости.

Я заметил мурашки, бегающие по рукам, и надеялся, что такая речь поможет нам.

Покидая раздевалку, мы вскидывали кулаки и кричали:

– Да, тренер. Да, тренер. Да!

Я решил, что мы сделали их.

Я ошибся.

Игра завершилась со счетом 38:14. Мы проиграли, а те четырнадцать очков заработали только благодаря моему тачдауну. Сказать, что я раздавлен, будет огромным преуменьшением. Мы начинаем сезон с проигрыша кучке недоумков, которым не проигрывали пять лет.

Именно такой я и представлял себе погибель.

Тренеры встретились на поле, чтобы поговорить. Прежде чем приедут автобусы, чтобы отвезти нашу команду до школы, я подозвал тренера Хиггинса и спросил, разрешит ли он прокатиться мне с Найтом Коулом.