Внезапно к горлу подступила тошнота. Рина судорожно вытолкнула воздух из легких и снова сделала глубокий вдох, пытаясь перебороть сковавший тело спазм. Руки тряслись, взгляд лихорадочно бегал по противоположной стене, где, расставленные на полке, стояли кубки и висели грамоты в рамках. «Лучшая школа», «лучший тренер», благодарственные письма и фотографии со счастливыми детьми. И на всех снимках была её мать. Она улыбалась своей доброй, придающей уверенность и силы улыбкой. Её мама. Теперь она может лишиться своего детища из-за Крылова, черт его подери!

С губ слетело ругательство, и Рината снова закрыла ладошками лицо. Она не будет плакать, нет. Он ведь этого и добивается. Мечтает разрушить её жизнь, разрушить её саму, но слишком долго она себя собирала, чтобы вот так — в одно мгновение позволить ему победить! Нет! Рина приподняла руку с подаренным Николасом кольцом. Растопырив пальцы, чуть пошевелила ими, неотрывно глядя на крупный бриллиант. Красивый, можно сказать — идеальный. Рината горько улыбнулась, потому что и сама не могла понять, о ком или о чём она сейчас: о кольце или о человеке, который должен стать её мужем. Должен был стать… Зря она согласилась, он слишком хороший для неё, слишком благородный, слишком, слишком. Если Крылов не передумает, ей придется сказать Нику правду. Придется посмотреть ему в глаза. Он слишком хороший для неё, да… Она и раньше считала, что недостойна его любви, а теперь и подавно. Её участь — Преисподняя, что прочит ей Крылов. Неугасающее пламя собственных чувств. Только не греет оно, а сжигает дотла! Убивает, медленно превращает их обоих в обугленные деревянные фигурки, бесчувственные и недвижимые. Бесчувственные. Потому что чувствами своими они пренебрегли, как чем-то не представляющим никакой ценности. Развеяли по ветру. Ради чего? Да кто же знает…

Вопреки собственной воле, из глаз её всё-таки потекли слёзы. Нет! Рината яростно вытерла их, но они потекли снова. Закрыв глаза, она задрала голову. Ну почему он не оставит её в покое? Ведь сказал же, что не желает видеть! Сказал, чтобы жила своей жизнью! Сказал… Так что изменилось?! Почему… почему так?.. За что?

Из груди её вырвался протяжный стон, слезы покатились с новой силой, и остановить их она была не в состоянии. Николь все равно не увидит. Её маме, её сильной маме, просто нужно немного поплакать. Чуть-чуть…

Дверь отворилась, и в тренерскую вошла Алла. Увидев сидящую на полу дочь, бросилась к ней и, присев рядом, обеспокоенно спросила:

— Рин, что случилось? — Алла коснулась её плеча. — Ты в порядке?

Рината открыла глаза и посмотрела на мать. Так, будто бы увидела после очень долгой разлуки. Вспоминала каждую её черточку, каждую родинку. В уголках серых добрых глаз появились морщинки. Потому что теперь она часто улыбается. Она счастлива: у неё есть муж, готовый ради неё достать луну с неба, есть сын, есть любимая школа, в которую она вкладывает всю душу и… есть она. Непутёвая дочь. Сначала она много лет изводила её своей тупой ненавистью, а теперь… теперь из-за неё её мама может лишиться возможности тренировать. Рината протянула ладошку и коснулась теплой руки Аллы. Вытерла мокрые щёки, выдавила улыбку и качнула головой.

— Все в порядке, мам.

— Ринат, что происходит? Это же Крылов был? Вы с ним разговаривали?

Алла ведь всё понимала. Абсолютно всё. Она ласково провела тыльной стороной ладони по щеке Ринаты. Убрала прядку волос с её лица и тихо попросила:

— Расскажи мне, что тебя тревожит, девочка моя? Я знаю, что ты у меня сильная. Никто не отберет у тебя твою силу, но иногда можно побыть обычной девочкой. Побудь со мной моей маленькой девочкой, поделись со мной. Мы со всем справимся, обещаю тебе. Мы же семья.

— Мама. — Рината порывисто подалась вперёд и обняла Аллу. — Мама, — просипела она, всхлипывая. — Я тебя так люблю. Прости меня, пожалуйста. Я тебе одни несчастья приношу всегда.

— Ну что ты такое говоришь? — Богославская погладила её по голове, по спине, прижала к себе крепче. — Ты у меня самая лучшая. Я горжусь тем, что у меня такая дочка. Ну не плачь… Не плачь. Отец звонил, он вечером прилетает.

— Это очень хорошо.

— Что случилось, что хочет от тебя Крылов? Мы с твоим отцом решим любую проблему. Только расскажи.

Рината знала, что мама сделает для неё всё. Всё, даже невозможное. Знала, что отец использует все свои связи и, вне всяких сомнений, найдёт управу хоть на Крылова, хоть на чёрта лысого. Но использовать родителей в борьбе с ним права у неё не было. Это только их война. И раз уж он не воспринял её белый флаг всерьез, она забирает его обратно. Война? Так тому и быть.

Потащит её замуж несмотря на то, что она ему сказала? Что же, пусть будет так. Но её семьи это не коснётся. Ни родителей, ни Николь. И Ника не коснётся, и даже Алисы. Не потянет она их за собой в прогнившее болото, в коем они с Игорем так глубоко увязли.

— Всё в порядке, мам. Мы договорились, что созовем пресс-конференцию, где объявим о завершении моей карьеры. Он принял моё заявление. Все в порядке…

Не успел Игорь войти в квартиру, до слуха его донёсся шум льющейся на кухне воды. Едва улегшееся чувство ярости вспыхнуло с новой силой. Он дал ей ключи не для того, чтобы она приходила без предупреждения и хозяйничала в его доме. Вовсе нет. Крылов бросил свою связку на банкетку и, не раздеваясь, прошел на кухню.



— Мне кажется, мы уже говорили на эту тему, — стараясь держаться спокойно и не терять самообладание, произнес он. — Лера.

Фёдорова выключила кран, вытерла руки об полотенце и повернулась к нему.

— Я хотела сделать тебе сюрприз и приготовила ужин, — довольно сказала она. — Ты такой напряженный в последнее время…

Приблизившись, она провела по его плечам ладошками. От неё навязчиво пахло духами. Дорогой запах, остающийся на постели после каждой ночи с ней. Каждый раз после ночи с ней ему приходилось менять постельное бельё. И рубашки… На ней была его белая рубашка. Снова.

Издав похожий на рык звук, Игорь резко скинул руки Леры с себя и оттолкнул её.

— Я не голоден! — процедил он и, схватив Фёдорову за руку, потащил в спальню. На его постели лежали её вещи. Подтолкнув её вперёд, он приказал: — Одевайся и уходи!

— Не поняла, — качнула головой Лера. В карих глазах вспыхнула злость, губы скривились в ядовитой усмешке.

Змея. Она всегда была такой, Игорь это знал, и, таща её в свою постель, не надевал розовых очков. Секс с ней был чем-то вроде способа ненавидеть Бердникову. Ненавидеть ещё больше за то, что он не способен переступить через прошлое, выстроить нормальные отношения, за то, что в его постели эта дрянь. Это работало. До сегодняшнего дня. Потому что сейчас Фёдорову он ненавидел все-таки сильнее.

— Между нами все кончено, — просто сказал он. — Одевайся и уходи.

Резкими, неаккуратными движениями расстёгивая на ходу пуговицы, Игорь вышел из спальни. Повесил пальто на вешалку, разулся и снова вошел на кухню. Достал из шкафчика пачку зернового кофе и хотел уже поставить на столешницу, но тут в руку его впились цепкие пальцы. Рывок, и пакет выпал из рук, просыпавшиеся кофейные зёрна покатились по полу.