— Какая пламенная речь, — насмешливо прозвучал голос. — Говоришь так, будто уверена, что он услышит тебя, придет в благоговейный трепет от такой чистосердечной преданности и способности разглядеть все его достоинства и в порыве эмоций возьмет да примет твои чувства! Отведет тебя к отцу за руку, скажет, что любит тебя и только тебя, и хочет взять в жены, несмотря ни на что. А король, услышав эти слова, побурчит немного да сдастся…

— Повторяю: заткнись, — выпалила я, сжимая кулаки. — Я знаю, что этого никогда не будет. Но на мое хорошее мнение о Брайне подобное не повлияет…

— Так же, как и на твои безнадежные чувства?

Я не ответила голосу. Только вдохнула полные жабры и твердой походкой двинулась дальше, миновав черт знает какую развилку. Похоже, я безнадежно заблудилась и, скорее всего, никогда отсюда не выберусь. Буду бродить, пока не выбьюсь из сил, а потом умру, и никто не найдет моего тела… если кто-нибудь вообще станет его искать. Ну и пусть. Даже если так, я все равно не сдамся.

— Неужели ты думаешь, что сумеешь уйти от этих наивных чувств, если вернешься на сушу? — злобно шепнул голос.

Я споткнулась на ровном месте и упала. К счастью, я успела выставить руки и приземлилась на них, больно ударившись ладонями о мелкие острые камни.

— Хотя… конечно же, сумеешь! — с издевкой хохотнул голос. — Ведь это всего лишь глупая кратковременная влюбленность. Вы знакомы всего ничего, в глазах сердечки, и вокруг розовые медузы плавают. Как там называют этот период… конфетно-сахарный? Такое обычно проходит быстро. Так что я бы на твоем месте вообще себе голову не морочила! Перестанешь видеть его каждый день, погорюешь немножко, посидишь в печали, а потом забудешь и станешь жить дальше. Словно его и не было в твоей жизни. Со временем найдешь себе другого парня, наверняка тоже душку-красавчика, ну и, конечно же, с добрым, искренним сердцем, куда ж без этого! И даже не вспомнишь о том, что был такой вот принц с морского дна, где ты устроила знатный скандал!

Голос шептал слова, которые я сама старалась повторять себе раз за разом, в которые искренне мечтала поверить. Так почему же слышать их так больно?! Почему каждое слово, сказанное этим голосом, все сильнее и сильнее будило во мне желание сжать руку в кулак и вмазать по роже его обладательнице, во все горло закричав: «Нет, ни за что, не будет такого!»

С силой стиснув зубы, я поднялась, схватила клеточку с удильщиком и пошла дальше. Только не останавливаться, что бы этот проклятый голос ни шептал!

— Ты здесь доставила всем столько проблем, беспокойства, боли, скандалов и бесчестия… — прошептал голос.

Как вдруг я перебила его:

— Нет.

— Что?

— Это не моя вина, — проговорила я, нервно засмеявшись.

— Ты отрицаешь то, что по твоей вине произошел скандал, доставивший кучу проблем королю и оскорбивший леди Милеру?

— Да. Не знаю, в чем там дело и где собака зарыта, но я здесь ни при чем, — выдохнула я, резко оборвав горький смех. — Потому что, как ты сама сказала, Брайн никогда не ответит на мои чувства.

Я ощущала их. Каждую из капелек крови, стекавших по моему сердцу. И просто шла дальше, шаг за шагом… как вдруг замерла, поняв, что оказалась на пороге небольшого зала, стены которого облеплены старыми алыми жемчужницами.

3. Перламутровые слезы

Дивное пение доносилось будто бы со всех сторон. Сделать первый шаг из туннеля и войти в зал оказалось очень трудно. Хоть голос больше и не шептал за моей спиной, безграничная печаль песни проникала в душу и заставляла кровоточащее сердце биться быстрее, с каждым ударом разбрызгивая новые и новые алые капли. Я опомнилась, стоя посередине зала и глядя на стены, до которых едва долетал тусклый свет моей рыбки. Ступая тихо и осторожно — так, словно случайный лишний звук мог стать для меня роковым, — я подошла к противоположной от входа стене. Несколько секунд я пристально рассматривала ее, пытаясь понять, что же меня в ней смущает. Как вдруг взгляд выхватил острые края разбитой жемчужницы, которая безжизненно свисала со стены, словно расколотая фарфоровая чашка. А на дне я увидела перламутровые осколки. Но самое главное, я поняла, что же притянуло меня именно к этому месту: разбитая жемчужница была единственной, от которой не доносилось пение. И казалось, другие ракушки еще не привыкли, что их хор теперь звучит без нее.

Присев, я внимательнее рассмотрела осколки и с болью поняла, что разбили ее совсем недавно. Так значит, именно так тот мерзкий тип достал Поющую жемчужину? Не прикасался к раковине, не открывал ее, просто варварски разбил, уничтожил. А потом вытащил морское сокровище из нежных складок изувеченного тельца моллюска.

От осознания этого стало невыносимо горько, и я, заколебавшись на миг, протянула руку и с жалостью погладила мертвые осколки. А потом поднялась и посмотрела на стену. Возможно, мой взгляд натолкнулся именно на эту жемчужницу случайно, но почему-то мне показалось, что она… смотрит на меня? Должно быть, это прозвучит странно, словно я сошла с ума. Тем не менее я не могла избавиться от ощущения, что эта жемчужница пристально на меня смотрела.

Затаив дыхание, я нежно коснулась шершавой поверхности алой раковины. А в следующий миг меня захватил скорбный водоворот чудесного пения. Одна за другой перед глазами проносились картинки: робкие улыбки, нежные признания, чувственные поцелуи, страстные ночи… крики, слезы, споры и приказы. А после — кровь, обагрившая воду вокруг помоста на центральной городской площади, и хрупкие руки, судорожно впивающиеся в растрепанные светлые волосы.

Но что хуже всего, я не просто видела это. Я как будто сама переживала все эти чувства — безграничную любовь и нежность, которые делали боль и безумную скорбь еще невыносимее. Казалось, я сойду с ума. Логичнее всего было бы сейчас отдернуть руку от старой раковины и помчаться прочь, подальше от нее!.. но я не сделала этого. Пролетали минута за минутой, перед моими глазами раз за разом проносились мгновения, пережитые принцессой семь столетий тому назад, и я снова и снова проходила через все то, через что прошла она.

— Да, вижу, — шепнула я, трепетно проводя ладонью по холодной раковине. — Бедняжка, как же тебе тяжело!.. под этой крепкой раковиной из боли, отчаяния и гнева ты прячешь то единственное, самое дорогое и самое прекрасное: свои чувства к нему. Оплаканные горькими слезами, но по-прежнему чистые и нежные, переливающиеся чудесным перламутром. И сколько бы веков ни прошло, они никогда, ни за что не помутнеют, не померкнут и не покроются трещинами. Как бы ни было тяжело, как бы ни было больно, ты все равно будешь любить его и только его, единственного на всем белом свете. Ведь он — твое самое дорогое сокровище, твое маленькое чудо, сокрытое во тьме океанских глубин!

Раковина раскрылась плавно, осторожно. И розовая жемчужина выкатилась из нее на мою ладонь тихо и неторопливо — словно мышонок, впервые в жизни выползающий из норки.

— Спасибо, — шепнула я, коснувшись губами нежного перламутра.