Покачиваясь в фургоне, Клевер перевязала трубочку кожаным шнурком и повесила ее себе на шею как память о семье. Пробирка не была диковиной, и все же обладала мощной силой, что доказывала история ее появления.

Клевер глубоко вдохнула утренний воздух, наполнив легкие. Ей захотелось музыки.

– Может, ты споешь нам, Несса?

На мгновение Несса задумалась, а затем разразилась чем-то вроде гимна.

– Какие яркие огни нас поведут сквозь ночь? В волнах надежда брезжит нам, что сможет нам помочь! – горло Нессы трепетало, из него вырывались чарующие звуки. – Вперед, вперед. Надежда нас ведет!

– Знаете, что это за волны, девочки? – прервал ее пение Ганнибал. – Здесь говорится о битве у озера Херрод, когда я под покровом ночи провел целую флотилию лодок к французскому форту близ…

– Так здесь поется о войне? – Несса была разочарована.

– Это патриотическая песнь в ознаменование ключевой победы над Луизианой.

– В войне виноваты обе стороны, – заявила Несса.

– Еще одно высказывание твоего дяди? – поинтересовался Ганнибал. – А что, кстати, он сам делал во время Луизианской войны?

– У моих бабушки и дедушки была гостиница на реке Мелапома, – с гордостью сказала Несса. – Двадцать отличных чистых комнат и горячая еда для торгового люда с реки. Музыка по вечерам. Но началась война, и каждая из сторон боялась, что противники заполучат доки. И что же? Гостиницу обстреляли с востока и запада, все разнесли в щепки. Мои бабушка с дедушкой погибли под развалинами, а дядя три дня прятался в канаве в бочонке из-под соленых огурцов, слушая треск мушкетов. Ну, а потом набрался храбрости и босиком добежал до Нью-Манчестера.

– Твой дядя мог взять ружье и вместе со своей страной воевать против Бонапарта, – царапая когтями доски, Ганнибал расхаживал по крыше фургона. – Или, еще того лучше, помог бы нашим лодкам захватить те доки.

Несса пожала плечами.

– У дяди одна нога была короче другой, да и вообще он всегда говорил, что ночь, проведенная в бочке, на всю оставшуюся жизнь отбила у него охоту к соленым огурцам и оружию.

– Огурцам и оружию? – обиделся Ганнибал.

– Когда дядя добрался до Нью-Манчестера, – продолжила Несса, – оперный театр был заколочен, но музыканты все равно репетировали на мраморных ступенях. Они бесплатно играли для всех, кто хотел слушать. Дядя говорил, что эти музыканты были самыми смелыми.

– Не музыканты сражаются на передовой! – От возмущения на шее Ганнибала встопорщились перышки.

– Я знаю одно: в гостиницу палили с обеих сторон, хотя дядя махал белым платком из чердачного окна и умолял их прекратить огонь. Не стреляли бы они, мои бабушка и дедушка остались бы в живых. Может, тогда дяде не пришлось бы торговать эликсиром Бликермана, и он бы сейчас тоже был бы жив. А я бы пекла хлеб, пела для гостей и каждую ночь спала на пуховой перине, а не тряслась в этой колымаге по костлявым ребрам этого мира.

Спор прекратился, как только они свернули за угол, и Несса резко остановила лошадей. Вся дорога была забита людьми, ждущими своей очереди у пограничного поста охраны.

Десятки солдат бесцеремонно задерживали направлявшихся в город торговцев. Некоторые, судя по их виду, просидели на солнцепеке уже не один час. Они с тоской смотрели, как солдаты развязывают мешки и высыпают гречку и кукурузную муку на землю, заваленную пожитками. К великому облегчению Клевер, пограничники сразу узнали Ганнибала и пропустили фургон Нессы без очереди.

Они продолжили путь в напряженной тишине. Несса расчесывала волосы, а Ганнибал мрачно пытался склевать паука, который прятался в щелях между досками.

И вдруг, захватив Клевер врасплох, фургон въехал на вершину холма, и перед ними предстал Нью-Манчестер – шумный, как растревоженный улей, город. Ахнув, Клевер затаила дыхание. Нью-Манчестер оказался больше, чем она могла себе представить.

Несса перестала напевать и остановила лошадей у обочины, чтобы полюбоваться видом. Город, в котором Клевер давным-давно мечтала побывать, нынешняя столица штата Фаррингтон, раскинулся в долине со всеми своими арками и шпилями, акведуками и соборами. Удивительно, что она родилась именно здесь. Что в каком-то смысле она до сих пор принадлежала Новому Манчестеру, что она, Клевер, горожанка. Девочка, наконец, выдохнула. У нее кружилась голова и пересохло во рту.

Ганнибал спрыгнул на землю.

– Полковника не должны увидеть въезжающим в город на шарлатанском фургоне, – заявил он. – А теперь за мной, юная Клевер. Я представлю тебя сенатору Оберну.

– Но я не для этого приехала в Нью-Манчестер, – возразила Клевер, и ее головокружение прошло, как не бывало.

– Уверяю тебя, он будет рад встрече. Знакомства такого рода способны изменить жизнь человека, не правда ли? Ты просто выпьешь с ним чаю. Расскажешь о своей жизни на границе. Ему будет очень интересно послушать.

– Но зачем такому важному человеку, как сенатор Оберн, разговаривать со мной?

Помолчав, Ганнибал откашлялся.

– Уважаемый сенатор доверяет моему мнению, и когда я встречаю подающую надежды молодую особу вроде тебя…

Клевер покачала головой.

– Но я должна разыскать мистера Агата. Я дала слово.

Некоторое время Ганнибал молча рассматривал ее.

– Хочу дать тебе совет: узнай свои сильные стороны раньше, чем это сделают другие. Я искренне надеюсь, что, когда ты покончишь со своим делом, наши пути пересекутся вновь. Найти меня нетрудно, спроси любого солдата. А теперь мне нужно составить рапорт. Желаю тебе всего наилучшего, медсестра Элкин.

– А я как же? – спросила Несса. – Я разве не подающая надежды молодая особа?

– Особа, уж это определенно, – усмехнулся Ганнибал. – Прощай, шарлатанка.

– Пожалуйста! – взмолилась Клевер, хотя и сама до конца не понимала, о чем именно просит. Не думала же она, что Ганнибал будет сопровождать ее на каждом шагу?

– Жаль, что вы уходите, полковник Фурлонг. – Но, видя, что петух и впрямь собирается уйти, она постаралась не раскисать и отсалютовала ему. – Спасибо за вашу помощь.

– Такие бойцы, как ты, рано или поздно обеспечат нам победу, – кивнул ей Ганнибал и спрыгнул на обочину. – Хотя ты до сих пор и отдаешь честь не той рукой.

Клевер, чувствуя, как дрожит у нее подбородок, провожала петуха взглядом, пока тот не скрылся в придорожных кустах. Она невольно чувствовала себя брошенной.

– Ты правда будешь скучать по этой старой птице?

– Конечно, буду, – всхлипнув, Клевер выпрямила спину. – С ним мне было не так страшно.

И девочка сосредоточилась на Нью-Манчестере, величественном и громадном, в котором она могла бы скрыться так же легко, как прячутся в озере пескари. Через весь город, извиваясь, как нефритовый угорь, текла река Мелапома.