– Меня зовут Клевер! Я ищу Аарона Агата, – отчаянно крикнула она.

– Какая именно Клевер? – спросил голос из-за двери.

– Клевер Элкин, – сказала она. – С озера Саламандра.

Канарейка подлетела к ней так быстро, что поднятый ее крылышками ветерок разогнал мух. Человек внутри прочистил горло.

– Клевер Элкин, дочь Константина?

– Вы знаете меня?

После паузы голос произнес несколько странных слов:

– Путешествует без ног. Прожорлив без кишок. Кусает без зубов.

Клевер сглотнула. Это была та самая загадка, которую вдова Хеншоу часто загадывала ей с тех пор, как она была еще совсем маленькой. Даже в разгар зимы вдова заставляла Клевер стоять на холоде у дверей, пока не произнесет ритуальных слов.

И теперь Клевер машинально ответила:

– Огонь пылает, сажу рождает. Ключ и замок, пусти на порог.

Просто «огонь» не засчитывалось. Вдова Хеншоу настаивала на полном ответе и лишь тогда впускала ее к теплому очагу и награждала миской похлебки или куском теплого, из печи, хлеба с патокой. Как ни странно, сейчас это тоже сработало. Клевер услышала скрежет щеколды.

На это ушло несколько секунд, но вот дверь, наконец, отворилась.

Старичок, стоявший за ней, выглядел… странно. На нем было три пары очков: одни сидели низко на кончике носа, сквозь вторые он смотрел, а третьими подобрал свисавшие на лоб взлохмаченные волосы.

– Я разыскиваю мистера Аарона Агата, – сказала ему Клевер.

– Ты его нашла, – человечек поклонился, и очки с кончика носа упали на пол.

Она ожидала увидеть крепыша, героя с журнальных иллюстраций – бравого покорителя неведомых земель, в бобровой шляпе на голове. Тот герой мужественно смотрел в сторону реки, а к его ноге прижимался медвежонок. Но этот человек был похож на библиотекаря, который недавно неудачно подрался. Костюм на нем когда-то был прекрасен, но жилет был застегнут не на те пуговицы. Единственным доказательством того, что Агату когда-то приходилось смотреть на солнце и щуриться, были глубокие морщины, разбегавшиеся из уголков глаз.

– Это правда вы? – недоверчиво спросила Клевер.

Мистер Агат похлопал себя по голове, нащупывая шляпу. Не найдя ее, он вместо шляпы снял очки и слегка поклонился.

– Аарон Томас Агат, к вашим услугам, – представился он.

Клевер схватила его за руку и с силой встряхнула, словно он был водокачкой. Она вся дрожала от облегчения. Сама не понимая, что делает, она крепко обняла его, почувствовав запах шерсти и цикория.

Наконец, она выпустила мистера Агата, и тот внимательно всмотрелся в ее лицо.

– Для меня большая честь познакомиться с вами, – заговорил он. – И не только из-за вашей родословной, но и из-за ваших природных качеств.

– Моих чего? – не поняла Клевер.

– Но вы пришли в неподходящее время. Ужасное время, боюсь сказать. Простите, но я должен продолжить свои занятия, несмотря на оказанную мне честь. Проходите, не стойте в дверях.

Клевер вошла в длинный подвал, стены и пол которого были выложены кирпичом. Запах клея проникал даже сквозь стены. Пол был завален деревянными ящиками и какими-то громоздкими предметами, небрежно прикрытыми чехлами от пыли. Сквозь окна, расположенные под самым потолком, проникало полуденное солнце, и в его лучах сквозь пляшущие пылинки видно было, какой беспорядок здесь царил.

Никогда Клевер не приходилось видеть столько самых разнообразных вещей и вещиц, собранных вместе: канделябры, деревянные скульптуры, старинные фонари, роговые ложки и явно непрочные стопки книг. Письменный стол, стоявший в углу, казалось, вот-вот рухнет под тяжестью наваленных на него бумаг. В другом углу рядом с плитой, умывальным тазом и горой немытой посуды со стаей мух над ней валялся вещмешок. Похоже было, что если путешественник и выходил из дома в последнее время – то разве что вынести свой ночной горшок.

– Я бы не отказался от помощи, не возражаете? – и он указал на беспорядочные груды вещей. – Я перевозил эту коллекцию уже трижды.

Мистер Агат снимал книги с полок и бросал их на пол к стопкам, которые там уже были сложены. Некоторые ящики уже были заколочены гвоздями, некоторые открыты и до половины набиты соломой. В одном Клевер заметила лошадку-качалку, в другом – хрустальную вазу. Фарфоровые тарелки и чайные чашки были заложены в бочки с овсом – лучший способ защитить их в поездке на повозке.

– Я должен рассредоточить все диковины. Нынче кругом браконьеры и гнусы, невозможно найти безопасное место.

– Браконьеры?

– Они воруют диковины и продают втридорога. Раньше это был писк моды – иметь в салоне собственную Невидимую расческу или Ледяной Крюк, чтобы лед был всегда под рукой. Но теперь, когда все диковины у браконьеров скупает сенатор Оберн, коллекциям грозит опасность.

– А зачем они Оберну?

– Он продолжает искать способ взять реванш и одолеть Бонапарта, – объяснил мистер Агат. – Во время войны у Объединенных Штатов было материальное преимущество: боеприпасы, сталь, провиант, хлопок. Казалось, нас ждет легкая победа. Но Луизиана поразила нас огромной численностью войска. Меня до сих пор мучает вопрос: что же это за диковина, которая способна снова и снова воспроизводить одного и того же человека, превращать одного французского солдата в тысячи. Мой интерес, разумеется, чисто научный. Но у сенатора Оберна заинтересованность… иного рода. Нью-Манчестерский договор для него как нож в сердце.

– Как же Оберн сможет победить бесчисленную армию? – спросила Клевер.

– Надеюсь, мы никогда этого не узнаем. Только вообразите этот ужас. Цапля за один день спалила весь Готорнский лес! А Винный Кубок превратил Долину Странников в заболоченную пустошь. Диковины, используемые как оружие, становятся смертельно опасными. Но Оберн пойдет на все, лишь бы стать президентом. Он пытается следовать примеру Бонапарта. Вот только если он пойдет тем же путем, то выборов у нас не будет вовсе. Мы получим короля и коронацию.

По темным кругам под глазами было видно, что Аарон Томас Агат не спит уже которую ночь.

– Диковины следует спрятать в разных местах, во имя всеобщей безопасности. Грядут темные времена.

Клевер заметила, что над задним карманом брюк у него болтается чайная чашка – видимо, вставляя ремень, он каким-то образом продел его через ручку чашки и то ли еще не заметил, то ли не находил времени снять ее. У девочки появились серьезные опасения, что пожилой путешественник оставил свое здравомыслие где-то на берегах Мелапомы. Или, может быть, спертый воздух (все окна в подвале были закрыты) вызвал у него приступ безумия. Или… отец предупреждал ее о том, что диковины могут воздействовать на человеческий разум.

И все же у Клевер пересохло во рту, а сердце трепетало, как рыба на крючке. Ответы на ее вопросы были где-то рядом.