— Как будто солнце взошло рано, — сказала я.

В то же время я недоумевала: «Почему? Почему люди выбирают такую жизнь? Почему становятся убийцами и поджигателями? Почему приносят горе другим?» Это не имело смысла для моих маленьких ушей и ничего хорошего в этом не было — я так и сказала:

— Есть другие способы выжить.

Он вздохнул:

— Да, возможно. Но в наших местах это всегда было единственным способом. Столько ненависти в здешнем воздухе… До сих пор можно почуять ее в лесном дыму и услышать в ветре… Скотт способен зарезать англичанина, но он ни за что не отдаст свою жизнь за родича-шотландца, и англичане ничуть не лучше. За мою жизнь ничего не изменилось. И не изменится. Слишком много вражды и обмана, чтобы наш мир когда-нибудь очистился от них. — Он покачал головой. — Политика…

Это заставило меня задуматься. В сумерках среди падающих с деревьев капель я сказала себе: «Шотландия». Если бы не здешняя манера говорить, я бы чувствовала себя так, словно нахожусь в Англии.

— Вражда и обман? — переспросила я.

Он скосил на меня взгляд. Прищурил глаза:

— Ты мало знаешь о странах, так ведь? О престолах? О преданности? — Слегка качнув головой, Слива добавил: — Если ты едешь на северо-запад, моя малышка, тебе необходимо узнать побольше.

В тот вечер мы сидели у костра. Я втыкала иголку в кожаные лоскуты, и, пока я шила куртку, он выкладывал мне то, что называл необходимыми знаниями или истинами:

— Шотландия — это две страны.

Я уколола большой палец:

— Две Шотландии?

— Англичане говорят, что одна, — сказал он. — Но они ошибаются на этот счет. Хайленд и Лоуленд. Как два разных мира.

Он бросил в огонь сосновую ветку. Ее сладкий дым напоминал о Рождестве.

— А это какая? В которой мы сейчас?

— Это приграничные земли, — сказал он, — которые во многих отношениях тоже являются обособленной страной. Но к ним примыкает Лоуленд, он недалеко отсюда — зеленый и богатый. Довольно густо населенный. Там живет культурный народ, — во всяком случае, им самим нравится так считать. Они говорят, что лучше образованны, более мудры, чем остальные в наших краях. Они говорят на английском, как и мы. Это земли королей — Мария, которая теперь мертва, приехала в свой замок Ботвелл, он недалеко отсюда. А еще есть Эдинбург, величественный и закопченный, но это настоящий город. — Он покачал головой. — Я никогда не увижу его. Самый крупный город, на который мне довелось посмотреть, — Карлайл.

— Он большой. Так говорила Кора.

— Но не такой огромный, как Эдинбург. Я слышал, там есть высоченный замок — можно увидеть Лондон. Еще там повесили епископа на стене дворца, а каждый новый король или королева проезжает по Королевской Миле — людские толпы могут приветствовать их криками и рукоплесканиями.

— Не люблю королей, — сказала я.

— Я и сам от них не в восторге. Но большинство лоулендеров благоволят королю Оранскому, и… — он сделал паузу, — ты не должна забывать об этом.

Я сердито посмотрела на него. Ведь именно из-за хриплого дыхания оранжевого короля тень «ведьмы» легла на Кору. Я ожесточенно шила, с усилием проталкивая иголку сквозь кожу.

— А вот Хайленд… Там все иначе. Его я тоже никогда не видел — хайлендеры живут далеко, очень далеко на севере, и я уже слишком стар, чтобы отправиться к ним. Но говорят, что это страшно дикие места. Ветры и дожди, и топи, и вечный волчий вой. И люди свирепые. Чтобы там существовать, нужно быть бездушным, жестоким человеком.

— Жестоким?

— Ага. Беспощадным. Никаких законов. То есть там не те законы, по которым живет народ в Лоуленде. У них свой собственный язык. Своя вера. — Он отхлебнул бульона, вынул из миски кость, оглядел ее, кинул в огонь и сказал: — Их ненавидят.

— Кто?

— Лоулендеры ненавидят хайлендеров, как лошади ненавидят оводов. Ты скоро в этом убедишься.

— За что ненавидят?

Он пожал плечами:

— За творимое ими беззаконие. За католическую веру. Они говорят, что Хайленд тянет нацию вниз… Что тамошние кланы — настоящие банды варваров. Они вечно грызутся между собой, и среди них много известных негодяев. Даже я слышал кое-что о них — я! Здесь, на границе! В основном о Макдоналдах.

— О ком?

— Клан, ветвистый, словно старое дерево. Много чего говорят о тех Макдоналдах, что живут в Гленко, — об их сверкающих клинках… О набегах.

Я сделала стежок и подумала о том, как мало знаю о мире. О том, как далеко осталась моя прошлая жизнь, с остролистом и лягушками на болотах. Вообще-то, она казалась неплохой — та жизнь, что я провела в Торнибёрнбэнке. Там я не встречала людей, которые говорили бы на своем собственном языке. Эта жизнь, нынешняя, кажется тяжелее. В ней больше тьмы, сквозь которую надо пройти.

Некоторое время я молчала. Потом прошептала:

— А что же мы? Такие, как я? Что у них значит «ведьма»? Там, откуда я родом, нас вешают или топят в прудах. Или судят, подвергают испытаниям, и если не убивают сразу, то в нас всю жизнь летят камни.

Он поднял на меня взгляд, и я предположила, что у Сливы были дети — потому что он смотрел нежно, как смотрят родители. А еще слегка печально. Наверное, ему хотелось, чтобы в моей жизни было что-то большее, чем шитье куртки в лесу, большее, чем может довольствоваться «ведьма». Он потер свое пятно тыльной стороной ладони:

— В моей юности здесь шла зверская охота на ведьм. В графстве Файф сожгли женщину, и толпа на рыночной площади долго топтала то, что осталось от ее тела.

Выражение моего лица заставило его поспешно добавить:

— Это случилось в восточных землях. Там, в рыбацких деревушках, было хуже всего. Так что не стоит тебе ехать на восток.

— А как на северо-западе?

Он отхлебнул бульона, пожевал губами, потом сглотнул:

— Ага. Там должно быть получше. Наверное, меньше опасности для тебя будет в самых диких местах — так, как ненавидят хайлендеров, тебя вряд ли когда-нибудь возненавидят.

Я кивнула.

Мне хотелось увидеть небеса, раздуваемые ветром. Побывать там, где все еще звучит волчий вой.

«Скачи на северо-запад, — сказала Кора. Наверное, и впрямь у нее был дар предвидения. — Оставайся там». Северо-запад.

— Ага, — произнесла я похоже, как говорил Слива.

И дошила куртку, да так удачно, что она села на него как влитая.

Сэр, я рассказываю вам все это неспроста. Нужно, чтобы вы знали, какова на самом деле Шотландия. Возможно, вам все известно про две страны и про то, как равнинные люди ненавидят горных. Культурные ненавидят диких. Города ненавидят долины.

Хайленд и Лоуленд. Запишите это.