Соболеву стало неловко, и он поспешно выключил фонарик и отложил смартфон.

– Ясно. Так зачем вы хотели меня ви… Зачем вы меня позвали? Что вы знаете о трупе, найденном на кладбище?

– Не так много, как мне хотелось бы, – признался Федоров, поднося ко рту чашку и делая небольшой глоток чая. – Но у меня есть основания считать, что известная нам обоим ясновидящая Аглая может стать следующей жертвой. Или может быть как-то связана с убийством.

Соболев выразительно поднял брови, но потом осознал, что эта пантомима в данном случае бессмысленна, поэтому поинтересовался вслух:

– Откуда информация?

– Не могу сказать. Считайте это… предчувствием.

– Извините, но я не могу действовать на основании чьих-то предчувствий, – хмыкнул Соболев, испытывая смешанные чувства. В нем боролись разочарование и разгорающаяся интрига. Что делает Федоров: пудрит ему мозги, сходит с ума или что-то знает, но по какой-то причине не может сказать?

Тот в свою очередь тяжело вздохнул и неожиданно спокойно заметил:

– Это ваше дело. Вы вольны просто проигнорировать мои слова, но если с ней что-то случится… Или если произойдет еще одно убийство… Не будете ли вы мучиться вопросом, все ли сделали, что от вас зависело, чтобы этого не произошло?

«Вот зараза, – мысленно не то возмутился, не то восхитился Соболев. – Умеет же зацепить…»

– Федоров…

– Можно просто Влад. И на «ты».

– Хорошо. Влад, дай мне еще что-нибудь. Все, что угодно.

Федоров задумался или как минимум сделал вид, что задумался, а потом поинтересовался:

– Ты хорошо умеешь читать людей? Во время допроса всегда видишь, врут тебе или нет?

Соболев раздраженно выдохнул и откинулся на спинку стула. Что он ему зубы заговаривает? После стольких лет работы оперативником, конечно, Соболев научился читать людей. Может быть, не идеально, как в кино показывают, но вот то, что сам Федоров верит в важность своего «предчувствия», Соболев, например, видел прекрасно. Оставалось понять, откуда у него такая уверенность.

– Ну, допустим. Что с того? Предлагаешь мне прочесть тебя?

– Думаю, это ты уже сделал, – Федоров снова обезоруживающе улыбнулся. – Нет, мне нужна твоя помощь. Поработай, пожалуйста, моими глазами.

– Что? – не поверил собственным ушам Соболев. – Может, тебе лучше собаку-поводыря завести?

– Малыш, но ты же гораздо лучше собаки… – фыркнул Федоров, перефразировав известную цитату.

– Нет, тебе не собаку надо, – мрачно заметил Соболев, давая понять свое недовольство. – Тебе в тыкву дать надо. Глядишь, клин клином вышибет: гематома рассосется, глазки заработают.

Федоров рассмеялся.

– Я обсужу этот вариант лечения со своим доктором. Но пока придется тебе мне помочь. Пойми, я не стал бы просить, если бы не считал, что это важно. У меня есть два помощника, но ни один из них не обладает твоим опытом. Дело в том, что я сегодня буду обедать не с тобой, а с Аглаей. Я задам ей несколько вопросов, и мне надо знать, как она отреагирует. Поскольку она будет разговаривать со слепым, едва ли станет контролировать выражение лица, так что тебе не должно быть сложно. Чтобы не терять времени даром и не привлекать к себе внимание, настоятельно рекомендую заказать себе что-то на обед. Можешь не стесняться и не ограничиваться: все, что будет заказано за этим столиком, запишут на мой счет.

– Это типа такая оплата? – едко поинтересовался Соболев, не зная, что ему делать от такой наглости: смеяться или плакать. – За бесцельно потраченное рабочее время?

– Я не думаю, что твое время будет потрачено впустую, – возразил Федоров. – Но да, можешь считать, что обед – это благодарность. Тебе же все равно нужно есть, правильно? Только, пожалуйста, смотри внимательнее.

– Ладно, уболтал, – согласился Соболев и потянулся к меню. – Но имей в виду: я закажу самые дорогие блюда, какие только есть в этом ресторане.

⁂

Угроза Соболева Влада, конечно, не напугала, а вот встреча с Аглаей его иррационально нервировала. Если она действительно женщина, голосовавшая на проезжей части, то едва ли могла не узнать его при встрече. Разве что он высадил ее где-то задолго до аварии. Но где? Та произошла всего в нескольких километрах от места, где он подобрал пассажирку.

И оставалось непонятным, где они оба пропадали больше двенадцати часов, если авария все-таки случилась после наступления темноты. А если до, если он действительно просто съехал с шоссе и после этого лежал много часов в разбитой машине в кювете, то куда делась она? Не пострадала и просто сбежала, даже не позвав на помощь? Да и по какой причине он мог съехать с дороги, если ехал уже не один? Раньше он предполагал, что уснул, но разве можно уснуть, когда с тобой едет другой человек? Они ведь наверняка разговаривали, по крайней мере, сначала. За это время он бы уже миновал место аварии.

Может быть, кто-то или что-то выскочило на дорогу? И он от неожиданности дернул руль?

Вопросы, вопросы… А в голове снова словно черная дыра. И даже в новом воспоминании Влад не чувствовал уверенности. Зато у него появилась надежда, что теперь запаху духов и звуку голоса будет проще пробиться к заблокированным воспоминаниям. По крайней мере, ему хотелось в это верить.

Стук каблуков, приближающийся к столику, отвлек его от лишних мыслей. Влад чуть повернул голову, когда Аглая подошла и остановилась рядом с его стулом, положила руку ему на плечо.

– Должна заметить, что ваше приглашение оказалось для меня сюрпризом.

– Почему? – нарочито игривым тоном удивился он. – Кажется, вы сами предсказали, что мы еще встретимся.

– Кажется, – сделала акцент она, делая еще шаг и садясь за столик напротив него, – я предсказала, что вы придете ко мне. А вы позвали к себе.

– Что поделать? – усмехнулся Влад. – Я бунтарь и люблю спорить с судьбой.

Она заливисто рассмеялась. Получилось не очень натурально, из чего Влад сделал вывод, что она тоже по какой-то причине нервничает. Он не стал давить сразу, позволил им сделать заказ, и только когда официант ушел, как бы между прочим поинтересовался:

– А мы с вами не встречались раньше? С первого визита в ваш кабинет меня не отпускает мысль, что мы знакомы, но я вас не помню. Возможно, узнал бы вас в лицо, но…

Он развел руками, безмятежно улыбаясь и в то же время напряженно прислушиваясь. Не задержит ли она дыхание? Не охнет ли? Не выдаст ли себя как-то еще?

Ничего.

– Не думаю, я бы вас запомнила. Я всегда запоминаю красивых, уверенных в себе мужчин. Вы определенно красивы. Не приторной модельной красотой, а настоящей, мужской. И даже теперь излучаете уверенность в себе, несмотря на появившуюся уязвимость.

Влад приподнял брови, демонстрируя удивление, и весело заметил: