– Нападавшего разглядел?

– Нет. Он забрал мое удостоверение. И ремингтон.

– Вот черт…

– А потом поджег дом.

– А кто тебя из него вытащил?

– Не знаю. Наверно, нападавший. Больше некому.

– А зачем? – задумался Крутилин.

– Не верьте ему, – подал голос пристав, указывая на Арсения Ивановича. – Он крест целовал, что поджигатель.

– Что? – Иван Дмитриевич с удивлением посмотрел на подчиненного.

– Мне пить не давали.

Начальник сыскной наградил Косолапенкова уничижительным взглядом:

– Дурак. Из-за тебя сутки потеряли. Хоть пепелище осмотреть догадался?

– Зачем? – удивился становой.

Городовые разгребали угли долго. Вызванный Крутилиным исправник в наказание вручил лопату и становому приставу. Косолапенков-то и нашел человеческие кости.

– Свят, свят, свят! Что ж это делается? Никак Антихрист к нам явился? – прошептал становой, подняв вверх большую берцовую.

Яблочков тут же ее отобрал и примерил к своей ноге:

– Я примерно одного роста с Костиком. А Капа, судя по фотографии, была его пониже. Боюсь, что кость принадлежала ей.

Чуть позже нашли череп, в лобной доле которого зияло отверстие.

Около станции Яблочков указал Крутилину на Гришку:

– Тот самый извозчик, что Костика видал…

– Погоди-ка… С кем это он беседует? Неужто Лепковский? Ну, я сейчас ему задам.

Иван Дмитриевич с неожиданной для его возраста резвостью выскочил из тормозившего экипажа:

– Ты что здесь забыл? – накинулся он на одетого в короткое летнее пальто мужчину.

Тот обернулся и, узнав, приподнял котелок:

– Не знал, что мы уже на «ты», Иван Дмитриевич.

– Что ты здесь делаешь, Лепковский?

– Дачу снимаю. А вы, Иван Дмитриевич?

Крутилин достал злосчастную газету:

– Твоих рук дело?

– Конечно! Подданные Его Величества должны знать о совершаемых в столице преступлениях. Кстати, а правда, что здешнюю дачу поджег ваш сотрудник?

Крутилин скрипнул зубами:

– Я из твоего осведа отбивную сделаю. Так Фрелиху и передай.

– Фрелих? Кто это? – изобразил недоумение Лепковский.

По приезде в столицу Крутилин велел Яблочкову ехать в больницу, однако тот наотрез отказался:

– Мне уже лучше. Как вас увидал, так сразу и поправился.

– Ты бы не хорохорился.

– Иван Дмитриевич, я обязан поймать этого гада. У него мое удостоверение и револьвер.

– И как ты собираешься это сделать, не имея ни того, ни другого?

– Ну, револьвер куплю, удостоверение восстановят…

– Даже не надейся. Если обер-полицмейстер узнает, что твое удостоверение забрал убийца, не сносить тебе головы. Раззяв терпеть не может. Может и со службы погнать.

– Тогда тем более: отлеживаться по больницам нельзя. Если не возражаете, поеду к владельцу дачи статскому советнику Юрлову.

Становой Косолапенков сообщил сыщикам, что тот проживает в собственном доме на Мойке.

– Выясню, кому он сдал на лето дачу. Помните замок с ключом, что нашли на пепелище? Я уже видел его, когда осматривал дом, он лежал на столе рядом с лампой. Сие доказывает, что поджигатель проник в дом не через окно. У него был ключ. А значит, поджигатель либо арендатор, либо тот, кому он дал ключ.

– Нет, к Юрлову съезжу сам.

– Но почему?

– Ты хоть в зеркало на себя посмотри. Небритый, с фингалом на лбу, вдобавок удостоверения нет. Не примет тебя статский советник Юрлов. Езжай домой…

– Нет.

– Тогда проверь инобытие[45]гимназистов на вечер убийства Костика. Ты ведь собирался…

– Зачем его теперь проверять? Никто из них не мог попасть в Лигово быстрее меня. Прямо из гимназии я поехал на Петергофский вокзал и чудом успел на машину.

– Потому что кроме убийства Капы у нас на руках еще убийство Костика.

– Уверен, что они связаны.

– А вдруг нет? Так что езжай к гимназистам, они тебя хотя бы в лицо знают, удостоверение не потребуют. Юрлова сам навещу.

Статский советник в отставке Лаврентий Аркадьевич Юрлов принял Крутилина далеко не сразу – сыщик битый час потерял у него в приемной. А когда наконец вошел в огромный кабинет, хозяин без всякого приветствия строго его спросил:

– Явились извиниться?

– За что? – опешил Крутилин.

– Что значит за что? – вскочил Юрлов. Роста он оказался плюгавенького. А подобные недомерки, согласно наблюдениям Ивана Дмитриевича, всегда чрезвычайно обидчивы. – За поведение подчиненного. И за ваше, разумеется.

– Мое поведение?

– Как вам пришла мысль послать ко мне титулярного советника? Я вам разве купец? Еще бы городового отрядили. А когда я отказался его принять, ваш чиновник ворвался и стал угрожать оружием.

– Вчера дело было? – упавшим голосом спросил Иван Дмитриевич, сразу понявший, что поджигатель его опередил.

– А то вы не знаете!

– Что требовал порученец? Договор на дачу в Лигово?

– Вот видите, вы все прекрасно знаете.

– То был не порученец. А негодяй, который сжег ту самую дачу.

– Боже! – Юрлов схватился за сердце.

– Как он выглядел?

– Как… как… Как все негодяи: высокий и молодой.

– Цвет глаз, волос?

– Волосы он бреет, усы с бородой тоже. А глаз из-за очков не разглядеть. Знаете, такие совиные, синего стекла…

– Во что был одет?

– Не помню. От его одеколона у меня сразу сердце прихватило. Зачем вы позволяете подчиненным так сильно душиться?

– Он не подчиненный. А убийца и поджигатель.

Дача на лето была сдана?

– Ну, конечно…

– Договор ему отдали?

– Я же говорю: он навел револьвер.

– Копия есть?

– Нет.

– Фамилию арендатора помните?

– Нет! У меня пятнадцать дач и два доходных дома. Да и нанял он ее давно. Кажется, в марте дело было.

Яблочков явился в сыскное в полдесятого вечера.

– Уже не чаял тебя увидеть, – признался Крутилин. – Решил, что все-таки домой пошел, отлеживаться.

– Так гимназистов двадцать человек.