– Я видела большую часть матча. Защита играла плохо. Ты сделал все, что мог. Ты отдал два результативных паса и сделал один тачдаун. Впрочем, зачем я все это тебе рассказываю? Ты сам все знаешь. Мне жаль, что так вышло.

– Правда? – спросил он, сложив руки на груди. В его голосе слышался гнев.

– Что ты имеешь в виду?

Несмотря на сильную боль, Фиона приняла сидячее положение.

– Тебе жаль?

– Конечно, я расстроена. Я знаю, как много значит для тебя победа в матчах. Я решила, что мне пора перестать посещать твои матчи, но это вовсе не означает, что я не буду болеть за твою команду.

– Конечно, – пробурчал он.

В приглушенном свете лампы она заметила, что его губы плотно сжались.

– Генри? Почему ты так реагируешь на мои слова? Я понимаю, что ты расстроился из-за того, что я не поехала на игру…

– Я расстроился из-за того, что ты скрыла от меня истинную причину, по которой ты осталась дома.

Ее сердце замерло на мгновение.

Боже, как он узнал?

Обнаружив, что он пристально смотрит на ее грудь, она опустила взгляд и увидела пятно крови на своей футболке.

Обида, гнев и страх – все эти эмоции боролись друг с другом в душе Генри.

Как она могла скрыть от него такую важную вещь, касающуюся ее здоровья? Что, если ее жизнь в опасности, а он этого не знает? Это так похоже на предательство.

Генри с силой вцепился в подлокотники кресла. Ему хотелось подойти к ней и заключить ее в объятия, но он знал, что ей сейчас больно, поэтому остался на своем месте.

– Что происходит, Фиона?

– Думаю, ты уже догадался, – ответила она, теребя край простыни.

Генри подумал о худшем, и к его горлу подкатил огромный ком.

– Ты вообще собиралась поставить меня в известность?

– Нет. Я не хотела понапрасну тебя беспокоить.

Он стал ей настолько безразличен, что она не сообщила ему о некой опасности, которая, возможно, угрожает ее жизни? Он поддерживал ее, когда ее лечили от бесплодия и когда ей делали операции, а сейчас она пытается вычеркнуть его из своей жизни. Нет. Он этого не допустит.

– Я хочу знать все подробности, – произнес он спокойным и в то же время решительным тоном. – Ты все еще моя жена, и я имею право знать, что с тобой происходит.

– Во время планового осмотра у меня обнаружили уплотнение в левой груди. Вчера мне сделали биопсию. Онколог почти на сто процентов уверен в том, что беспокоиться не о чем. Что это просто некроз жировой ткани.

Она произнесла это ровным, будничным тоном, словно речь шла о погоде.

– Будь это пустяком, ты бы поставила меня в известность. Ты не полетела со мной в Аризону из-за биопсии. Если бы ты мне сказала, я бы тебя понял.

Фиона откинула назад спутанные волосы.

– Ты не смог бы сосредоточиться на игре. Ты бы сходил с ума от беспокойства. Ты только посмотри, как ты сейчас реагируешь.

– Я нормально реагирую. Ты моя жена, и я готов быть рядом с тобой, что бы ни случилось.

– Это благородно с твоей стороны, но мне бы не хотелось, чтобы ты оставался со мной по этой причине.

– Значит, если бы я не увидел пятно крови у тебя на футболке, ты бы ничего мне не сказала?

Прижав к груди подушку, она тяжело вздохнула:

– Если бы произошло худшее, ты бы все узнал. В других случаях я бы не стала тебя беспокоить.

Неужели она думает, что в случае ее тяжелой болезни он остался бы с ней только из чувства долга? Подобное отношение унижает его и обесценивает связь, которая все еще существует между ними. Неужели она не понимает, почему он за нее переживает?

– Тебе не приходило в голову, что я захочу все узнать и поддержать тебя?

– Спасибо, Генри, но тебе больше нет необходимости этого делать, – ответила она, пристально глядя на него.

– Я твой муж, черт побери! – яростно бросил он, но тут же заставил себя обуздать свой гнев. – Прости. Я не хотел на тебя кричать. Приготовить тебе поесть? Или, может, принести пузырь со льдом?

– Ты знаешь, что делать, – сказала она, снова опустившись на подушки.

– Что в этом плохого?

– Я не хочу, чтобы ты меня жалел.

Генри это проигнорировал. Как ему заставить ее понять, что его желание заботиться о ней никак не связано с жалостью.

– Когда будут известны результаты биопсии?

– На следующей неделе.

– У меня есть еще один вопрос. Когда ты узнала, что тебе нужно делать биопсию?

– В тот день, когда мы собирали средства для бездомных животных.

Генри резко вдохнул. Значит, в тот день, когда они гуляли по городу и занимались любовью, она уже все знала.

– Ты опаздывала на мероприятие вовсе не потому, что у тебя сломалась машина. Ты лгала мне всю неделю.

– Я защищала тебя и твою частную жизнь от вмешательства прессы.

Обводя взглядом комнату, Генри думал о тех временах, когда они с Фионой были счастливы, несмотря на все трудности. Неужели все это было красивой сказкой, придуманной им самим? Неужели они так и не научились друг другу доверять? Неужели за пределами спальни их ничто не связывало?

Он понял, что ему лучше покинуть комнату, пока они не наговорили друг другу лишнего.

– Ясно, – сказал он, поднявшись. – Пойду принесу тебе пузырь со льдом.

Каждый шаг Фионы отзывался болью в груди и плече, но она все-таки заставила себя спуститься на первый этаж. Проходя по коридору, она остановилась у огромного зеркала в резной оправе и посмотрела на свое отражение. То, что она увидела, ей не понравилось. Ее лицо было бледным, волосы выглядели неопрятно, поскольку она собрала их в хвост, не расчесав. На ней была чистая футболка с ярким рисунком, но она все равно казалась себе тенью той женщины, которая радовалась как ребенок, когда несколько лет назад купила это уникальное зеркало на блошином рынке.

Сжимая в руке пластиковую коробочку с остатками мороженого, Фиона пошла дальше по коридору. Когда она завернула за угол, к горлу подступила тошнота. Это было побочное действие обезболивающего.

Подождав, когда ее желудок успокоится, она вошла в кухню и увидела Генри. Стоя к ней спиной, он готовил пузырь со льдом, поглядывая на экран телевизора, по которому шли светские новости.

На экране появилась фотография, изображающая Генри с юной блондинкой. Девушка бесстыдно прижималась к нему и целовала его в щеку. Фиона сказала себе, что это фото ничего не значит. Что некоторые фанатки ведут себя слишком нагло. Что Генри никогда не давал ей повода сомневаться в его верности.