– Если ты будешь все делать правильно, Демпси будет срывать его с тебя. Так что тебе лучше как следует запастись красивым нижним бельем.

На бледной коже Эрики проступил легкий румянец.

– Я носила сексуальные кружевные трусики на протяжении всей беременности, – сказала рыжеволосая Мейси, жена одного из защитников, потягивая минеральную воду. – Когда я надевала в дополнение к ним чулки, мой муж сходил с ума от желания.

– У меня тоже есть свой маленький секрет, – призналась Аделаида. – Демпси возбуждается, когда я надеваю черные босоножки с тонкими ремешками. Это работает безотказно. Я начинаю думать, что они волшебные.

Рассмеявшись, Эрика положила ладонь себе на живот.

– Фиона, а твоему мужчине какая одежда на тебе больше всего нравится?

Аделаида перевела взгляд на Фиону и вопросительно подняла брови.

Что ей следует на это сказать? Она отчаянно пыталась найти ответ, но на ум ничего не приходило.

Из-за стресса Фиона очень похудела за последние несколько месяцев. Одежда стала на ней висеть, и сегодня это сыграло с ней злую шутку.

Не придумав ответ, она пожала плечами. При этом левая половина драпированного корсажа соскользнула с ее плеча, обнажив бесшовный эластичный бюстгальтер, повязку из пластыря и край шрама под грудью.

Женщины вмиг замолчали и в ужасе уставились на ее грудь.

Лгать не имело смысла, да и вряд ли она смогла бы придумать правдоподобное объяснение.

– Когда это произошло? – спросила Эрика, поднявшись. – Как так получилось, что мы ничего не знали? – Медленно подойдя к Фионе, она села рядом с ней. Остальные женщины тактично молчали. Их лица выражали сочувствие.

– Мы не хотели, чтобы кто-то узнал. Мы отправились в Европу, и мне сделали там ряд профилактических и восстановительных операций. Все думали, что это было одно из наших обычных путешествий.

Аделаида села по другую сторону от Фионы, положила ладонь ей на спину и начала легонько ее поглаживать.

– Но у тебя есть огромная семья, которая захотела бы тебя поддержать. Я имею в виду не только Рейно, но и игроков «Харрикейнс» вместе с их женами.

На Фиону снова нахлынули детские воспоминания. К ее удивлению, на этот раз ей оказалось проще справиться с болью и эмоциями.

Может, она поступила неправильно, утаив от всех свою беду? Она этого не знала. Она могла лишь сказать, что, в тот момент, когда они с Генри принимали решение, оно казалось им единственно верным.

– Я не знаю, как все это объяснить. Могу лишь сказать, что, поскольку мой муж человек известный, большая часть нашей жизни проходит под прицелом фотокамер. Мы просто хотели от всех спрятаться.

– Ну и как? Это помогло? – спросила Эрика.

Ее прямота была несколько шокирующей, но она явно была лучше, чем жалость. Бросив взгляд на Аделаиду, Фиона не увидела жалости и на ее лице. Оно выражало лишь искреннее участие.

– Поначалу мне казалось, что да, но сейчас я думаю, что Генри стало бы легче, если бы он поговорил с братьями. Наверное, я была эгоисткой.

– Что ты имеешь в виду? – прошептала Аделаида.

– Я хотела, чтобы он принадлежал мне одной. У меня никого не было, кроме него. – Фиона потерла висок. – До сегодняшнего дня я не смотрела на ситуацию с этой стороны.

К ее глазам подступили слезы сожаления.

Эрика взяла обе ее руки в свои и улыбнулась:

– Значит, вы решили поиграть в молчанку?

Фиона мрачно рассмеялась:

– Думаю, вы все прекрасно понимаете причину. Генри хотел защитить нас обоих от вмешательства прессы.

– Конечно, мы все понимаем, – сказала Аделаида. – Мне просто жаль, что нас не было рядом с вами и мы не оказали вам обоим поддержку.

Фиона была так сосредоточена на своих проблемах, что ей даже в голову не пришло, что Генри тоже было тяжело и он мог нуждаться в поддержке.

Она поняла, что вела себя как полная эгоистка и глубоко ранила Генри. Сделала то, чего так отчаянно пыталась избежать. Не зря говорят, что благими намерениями вымощена дорога в ад.

– Генри, я должна перед тобой извиниться, – мягко сказала она, войдя в комнату своего мужа в особняке Джерве.

По какой-то причине Генри, несмотря на свои слова, все-таки перебрался сюда. Еще больше ее удивило то, что он выбрал тот дом, в котором жил его старший брат, а не тот, который они с Фионой занимали в начале их брака. Может, все дело было в детской комнате, которую они обставляли вместе с такой любовью?

У Фионы сдавило горло, и она тяжело сглотнула. Наверное, и вправду лучше, что он поселился здесь.

С бешено колотящимся сердцем она переступила через порог и, щурясь от яркого солнца, огляделась по сторонам. Она давно здесь не была.

Небольшая комната наполнена спортивными наградами и фотографиями Генри. Фионе всегда нравилось большое фото в позолоченной рамке, на котором были изображены братья Рейно с дедушкой Леоном. В то время, когда был сделан это снимок, мальчики учились в школе, а их дедушка еще был полон сил и энергии.

У нее защемило сердце, и она, запретив себе думать об ухудшающемся здоровье дедушки Леона, села на край кровати, на которой лежал раскрытый чемодан Генри. Вздохнув, он достал из него последнюю футболку, положил ее в выдвинутый ящик комода и, не глядя на Фиону, спросил:

– Как ты себя чувствуешь?

Очевидно, он не был готов выслушивать ее извинения. Фиона чувствовала себя некомфортно, будто она вторглась без разрешения в чужое пространство. Все же она заставила себя ответить на его вопрос:

– Мне еще немного больно, но лекарство уже не требуется.

– Рад это слышать. Надеюсь, ты достаточно отдыхаешь, – произнес он спокойным, ровным тоном.

– Это была всего лишь биопсия. Со мной все будет в порядке.

– Просто будь внимательна к себе.

Впервые с того момента, как она вошла в комнату, он посмотрел на нее. В его темных глазах читалось беспокойство.

– В случае, если мне нужно будет готовиться к худшему?

Пожав плечами, Генри прислонился к комоду и случайно сдвинул подставку с одной из своих школьных бейсбольных наград.

– Это ты сказала, не я.

Взяв с комода старый футбольный мяч, на котором расписались все его товарищи по университетской команде, он перебросил его с одной руки на другую и поморщился.

– Я пришла, чтобы извиниться перед тобой за то, что не сказала тебе про шишку и биопсию. Да, мы теперь живем раздельно, но мы все еще муж и жена. Мы многое пережили вместе.

– Спасибо, что признаешь это.

Фиона заметила, как на его щеке дернулся мускул.