Как только впереди показался деревянный борт ближайшего грузовика, я тормознул бежавших, словно молодые лоси, друзей, заставил их пригнуться и стал забирать левее, чтобы выйти на поляну, имея в качестве прикрытия автомобили. Полуторки помогут нам подобраться вплотную, а также защитят от обстрела гораздо лучше кустиков. Первым добравшись до цели, выглядываю из-под днища и сразу обнаруживаю совсем рядом, буквально в десятке метров, нескольких диверсантов. Двое «пасут» обстановку, грамотно распределив сектора наблюдения, еще двое с деловым видом пытаются вытащить из кузова знакомые зеленые мешки. Меня караульщики пока не видят, ожидая нападения со стороны бивака и места стоянки броневиков. Наших часовых не видно, раненых с этой точки тоже не разглядеть. Чуть смещаюсь, чтобы в поле зрения попала вся поляна, и вижу еще двух фрицев. Один заламывает руки стоящей на коленях Марине, а второй, слегка наклонившись, держит девушку за подбородок и что-то у нее спрашивает. Причем у второго знакомый по множеству фильмов автомат «МР-40», известный в нашем народном фольклоре как «шмайссер»[21]. Может, это офицер? Ведь все остальные виденные мной сегодня диверсанты бегали с простыми маузеровскими карабинами.

Вот ведь твари поганые, еще бой не кончился, а они уже допрос устраивают и груз потрошат. Или дураки (что сомнительно), или уверены в своей победе. Ну, сейчас я вам эту уверенность пообломаю! Вместе с головами! Оборачиваюсь – друзья уже рядом, а через пару секунд к ним присоединяется Гайдар. Жестами распределяю цели: Мишке и Максу – наблюдателей, Аркадию Петровичу – «грузчиков». Себя оставляю «дознавателей».

– Огонь! – шепчу на выдохе, чтобы не сбить прицел.

Выстрелы звучат одновременно. Все пули идут точно в цель, что немудрено на такой близкой дистанции, всего-то десять метров. Через секунду в живых остается только ведущий допрос автоматчик. Его я хотел оставить для экстренного потрошения, прострелив ногу, но гад оказался ловким: услышав выстрелы и увидев падающего с пробитой башкой напарника, диверсант мгновенно пригнулся, прикрывшись от нас телом Марины. Зафиксировав девушку болевым приемом, фашист стал пятиться к краю поляны, одновременно постреливая в нашем направлении короткими очередями. Вот ведь козлина!

Ну ничего, и не таких обламывали! Опыт подобного рода, когда враг прикрывается мирняками, у меня уже был. Встаю с земли и осторожно осматриваю поляну из-за капота. Больше здесь никого не было – ни наших, ни немцев. Кстати, и стрелять в округе перестали, что, в общем-то, не слишком хороший признак – мне казалось, что хорошо подготовленные диверсанты должны были довольно легко справиться с нашими бойцами, большинство из которых стояло на постах. В подтверждение моей гипотезы вижу на другом конце полянки тело часового. А где второй? Да вот же – лежит прямо под передними колесами соседнего грузовика. Но этого парня врасплох не застали – судя по многочисленным отверстиям в тонкой жести передка автомобиля, отстреливался боец довольно долго.

Пока я оценивал обстановку, немец отступил на десять шагов. Чтобы ретирада не казалась диверсанту легкой, даю над его головой короткую очередь. Ага, пригнулся! Чисто на рефлексах, но мне и этого хватило – увидев высунувшийся из-за плеча Марины локоть фрица, я без промедления всадил в него пулю. И промахнулся! Вернее, попал, но не в руку, как хотел, а в оружие. Автомат отлетел в сторону. Однако чертов фашист не растерялся – выхватил нож и приставил лезвие к горлу Марины.

– Ребята, держите фланги! Аркадий Петрович, на вас тыл! – скомандовал я и вышел из-за машины на открытое пространство.

Увидев меня, фриц скривился, словно сожрал лимон. Не ожидал, наверное, что ему противостоит совсем молодой паренек.

– Дайте мне уйти, иначе я порежу вашу Hosenscheißerin[22]! – громко сказал диверсант, шаря глазами по округе. Не верилось ему, что я здесь один. И правильно не верилось – с противоположной стороны из кустов выскочил с автоматом в руках Хуршед.

– Эй, кютвераляр, ман сэнлурган онийляр сикий![23]– злобно сказал Альбиков. – Бросай нож! Ты один остался, всех твоих уже положили.

В ответ немец злобно рассмеялся. И продолжал щериться в усмешке, даже когда к Альбикову присоединился сержант Стерх, а за моей спиной встали Барский и Зеленецкий. А где же Гайдар? Ладно, позже разберемся… Надо с этим ублюдком сперва покончить. С моего места противник почти не виден. Немного смещаюсь, и мне открывается правый бок диверсанта, но вражина начеку – делает пару шагов назад, снова закрываясь телом девушки. Однако секунды утекают с катастрофической скоростью, а ситуация остается патовой. Как только мы делали какое-то движение, пытаясь улучшить позицию, немец немедленно парировал, постепенно отступая к деревьям. Его рука с ножом постоянно дергалась, и на горле Марины появилось несколько порезов, текла кровь. Так его не достать – если я сейчас выстрелю по едва видимым ногам диверсанта, он неминуемо порежет свою заложницу. Хорошо бы этого козла как-то отвлечь…

– Schau, Arschloch, wenn Sie ein Messer zu werfen, gebe ich Ihnen einen leichten Tod! Wenn Sie nicht aufgeben, werden wir Sie mit einem Seil zu treten, und dann werde ich die Eingeweide aus dem Leib geschnitten und dann auflegen![24]

Услышав угрозу, фашист удивленно присвистнул, а затем опять рассмеялся, правда, чуть более нервно. Весельчак, мать его!

– Сержант! Уйми своего щенка! Я военнослужащий немецкой армии и требую, чтобы со мной обращались как с солдатом, а не грозили пытками! – неожиданно сказал фриц, обращаясь к Альбикову. По-русски урод говорил совершенно без акцента. – Я сдамся, если вы гарантируете соблюдение конвенций по обращению с военнопленными!

– Ого, как заговорил! – поразился я наглости фашиста. – Ты прикрываешься девушкой и хочешь, чтобы мы конвенции соблюдали?

– Эта женщина одета в униформу вашей действующей армии и носит соответствующие знаки различия, поэтому считается комбатантом, со всеми вытекающими последствиями, – с некоторой ленцой в голосе объяснил немец. – Мы, в отличие от вас, своих женщин в бой не бросаем!

Совершенно неожиданно для всех за спиной диверсанта возник Гайдар, бледный, как тень отца Гамлета. Откуда он взялся, я не увидел – до ближайшего дерева было метров пять. Аркадий Петрович вскинул «наган» и сделал всего один выстрел. Голова немца мотнулась от попадания, нож вывалился из пальцев, и диверсант медленно завалился на спину, скребя по траве каблуками ботинок.