– Нет, но чертов Дэнни все видел. Он никак не перестанет смеяться.

С лодки до них доносился необузданный хохот. Элиот поднялся на ноги, освободив ее тело от своей тяжести, наклонился и взял ее за руку. Лейни быстро вскочила.

– Отправь меня с ним, и проверим, как он справится с посадкой, когда на его грудной клетке болтается мешок с картошкой.

– Ни за что.

Лейни удивилась страсти в его голосе. Они стояли достаточно близко, чтобы ей удалось определить, где его лицо.

– Это что, так опасно? – Неужели она подвергала Элиота риску?

– Нет. Я не оставлю тебя наедине с ним и на несколько секунд, не говоря о пятнадцати минутах.

– Почему? Разве он не твой друг?

Элиот спокойно отряхивал Лейни от песка. Спокойно, но… с подчеркнутым безразличием.

– Да, и я слишком хорошо знаю его, чтобы доверить ему тебя. Почему ты улыбаешься?

Потому что ей нравилось, что для него их полет тоже был испытанием.

– Сомневаюсь, что получила бы те же ощущения с Дэнни. Он ниже тебя, так что это было бы совсем другое положение.

В голосе Элиота послышалось удивление:

– Ты догадалась об этом, просто пожав его руку?

– Он немного переусердствовал, когда помогал мне сойти с лодки. Я ошиблась?

– Нет, – выдохнул Элиот. – Ты никогда не ошибаешься.

Они стояли, по-прежнему частично сплетенные друг с другом, хотя парашют больше не спутывал их в один клубок. Его аромат перекрывал свежий океанский бриз, лишая ее легкие кислорода. Все, чего она хотела в данную минуту, – поцеловать Элиота.

Сейчас был подходящий момент, и ведь он предупреждал ее о том, что все так и будет. Ее губы приоткрылись.

– Что ж, ты получила то, на что надеялась?

– Что? – Лейни пронзило разочарование: разговор вместо поцелуя!

– Полет.

– О да, конечно. Тебе повезло, что ты можешь заниматься этим так часто.

Элиот убрал прядь волос с ее лица, и это прикосновение отозвалось где-то под кожей. Ладно, он готовится к поцелую.

– Не так уж часто. Не хочу, чтобы это перестало казаться чем-то особенным.

Она облизнула соленые губы и поддразнила его:

– Да, верно. Подготовка к полету – это лучшая его часть.

– Ты мне не веришь?

– Наоборот. – Сейчас ей казалось, что это правда.

Элиот возился на песке.

– Вытяни руки, Лейни.

Лейни подчинилась, потому что больше всего ей хотелось обвить свои руки вокруг его жаркого тела. Она развела руки в стороны и задержала дыхание. Ничего не происходило, и вдруг… на ее руки опустился клубок холстины и застежек.

– Подержи это, а я проведу тебя обратно к лодке.

Возбуждение сменилось разочарованием еще до того момента, как Лейни обхватила руками снаряжение, не давая ему упасть прямо на песок.

Никаких попыток усилить эйфорию от полета? Просто… обратно к лодке? Но Лейни не собиралась показывать Элиоту свое разочарование. Она отвела взгляд и сосредоточилась на том, чтобы позаботиться о снаряжении.

Вместо того чтобы подставить ей руку, Элиот сплел их пальцы, и они пошли по направлению к плещущемуся прибою.

– Вода чистая, – комментировал он, – и до лодки нужно пройти вброд десять метров. Когда мы туда доберемся, я заброшу тебя на борт.

Они миновали Дэнни, ожидавшего своей очереди, и Лейни благодарно улыбнулась ему за то, что он управлял лодкой. Она точно не позволит разочарованию от своих неоправданных надежд на поцелуй убить все удовольствие от этого в целом прекрасного дня. Она впервые путешествовала на скоростной лодке. Она летала, черт возьми! Она поднялась на высоту в двести пятьдесят метров, словно одна из ее пчел.

Элиот положил ее руку на борт, и Лейни почувствовала, как лодка покачнулась, когда он забрался внутрь. Мгновением позже Элиот освободил ее от снаряжения и вскоре вернулся, чтобы перенести ее в лодку. Лейни скользнула вдоль его тела и почувствовала под ногами твердую палубу.

Удивительно, но Лейни абсолютно выбилась из сил, хотя весь день практически ничем не занималась. Наверное, это из-за морского воздуха. Пока Элиот управлял полетом своего друга, она свернулась калачиком на уютных кожаных сиденьях лодки и наслаждалась морским ветром.

Когда Элиот помогал ей перебраться на борт лодки, Лейни почувствовала, что молния его купального костюма расстегнута, и это вызвало волнующее воспоминание о широких плечах, надежной груди, сильных руках, перенесших ее из воды в лодку. И именно так она воспринимала его теперь – как воспоминание тепла, соли, запаха и мягкой кожи, под которой прощупывались мускулы.

Кому вообще нужно зрение?

Чуть позже они вернулись в машину. Лейни отвернулась к окну, пытаясь еще раз мысленно воспроизвести события сегодняшнего дня.

– Ты не спишь?

Лейни повернулась в направлении его медового голоса.

– Нет.

– Твои глаза были закрыты. Ты устала?

– Немного. Но это приятная усталость.

– Зачем ты вообще открываешь веки?

– Для глаз естественно положение с прикрытыми веками, но это отпугивает зрячих людей. Поэтому в детстве мама учила меня держать их открытыми, несмотря ни на что.

– Ради удобства других?

– Все мое детство я разрывалась между матерью, стремящейся помочь мне приспособиться, и отцом, убеждающим, что я не обязана это делать.

Лейни сказала это вслух? Усталость явно была сильной.

– Моя мать жила по принципу «Не высовывайся», – сказал он. – Так что разногласия между родителями и детьми – обычное дело. – Он помолчал. – Лейни, то, что ты не видишь меня, не значит, что я тебя не вижу. – Элиот прочистил горло. – По крайней мере, стараюсь.

– Правда?

– Ты думала, твои глаза не выражают мыслей? Смысла? Или что они не выдают тебя?

– Честно, я не знаю, что можно увидеть в глазах другого человека, зрячего или слепого. Что в них особенного?

– Глаза сверкают. Они вызывают на испытание. Они возражают. Они лгут. Они разоблачают. Они показывают, что человек чувствует, что бы он при этом ни говорил.

Это звучало ужасно.

– А как же тогда сохранять секреты?

– Некоторые люди этого не делают.

– Значит, «глаза – зеркало души» – это правда? Я думала, это просто крылатое выражение.

– Зависит от того, есть ли у человека душа, чтобы ее увидеть.

Элиот говорил о ком-то конкретном?

– Думаешь, лучше, что я не вижу тебя?