litbaza книги онлайнФэнтезиВозвышение Криспа - Гарри Тертлдав

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 17 18 19 20 21 22 23 24 25 ... 115
Перейти на страницу:

У Криспа мелькнула крохотная надежда. Он схватил Мокия за плечи; даже ослабевший после болезни, он был сейчас сильнее жреца.

— Святой отец! — нетерпеливо прошептал Крисп. — Святой отец, можете вы исцелить самого себя?

— Редко, очень редко дарует Фос такую способность, — отозвался Мокий, — а потом, у меня совсем нету сил…

— Вы должны попробовать! — сказал Крисп. — Если вы заболеете и умрете, деревня умрет вместе с вами!

— Я попробую.

Но в голосе Мокия не было надежды, и Крисп сообразил, что лишь его собственная настойчивость и воля могут подтолкнуть жреца.

Мокий закрыл глаза, чтобы достичь сосредоточенной отрешенности, необходимой для исцеления. Губы его беззвучно шевелились; Крисп вместе с ним нараспев читал символ веры. Сердце его радостно екнуло, когда искаженные болезнью и жаром черты жреца, впадавшего в целительный транс, разгладились и стали безмятежны.

Руки больного потянулись к предателю-желудку. Но не успел он начать, как голова его дернулась. Выражение спокойной уверенности на лице сменилось болью, и жрец изверг из себя все, чем потчевал его Ифантий. Спазмы все продолжались и продолжались, хотя рвать уже было нечем. По рясе снова растеклось бурое пятно.

— Молись за меня, юноша, — пролепетал Мокий, когда наконец слегка пришел в себя. — И за своих родных тоже. Быть может, Фос завершит то, что мне не удалось; не все больные помирают от холеры. — Жрец изобразил над сердцем солнечный круг.

Крисп молился, как никогда в жизни. Сестра его умерла в тот же день, отец — ближе к вечеру. Мокий лежал без сознания. И ночью незаметно тоже умер.

* * *

Казалось, прошла целая вечность — а на самом деле меньше месяца, — прежде чем холера наконец отступила. Считая вместе с бедным храбрым Мокием, умерло тридцать девять человек, почти каждый шестой житель деревни. Многие из выживших провалялись в постели еще несколько недель, слишком слабые, чтобы работать. Но хотя рабочих рук стало меньше, работы от этого не убавилось; надвигалась страдная пора.

Крисп трудился в полях, в садах, ухаживал за скотом, стараясь отдыхать как можно реже. Работа отвлекала мысли от невосполнимых утрат. Трудовая лихорадка охватила многих; считанные семьи не оплакивали хотя бы одного покойника, и каждый житель деревни потерял если не родственника, то дорогого ему человека.

Для Криспа ежевечернее возвращение домой было настоящей пыткой.

Слишком много воспоминаний жило вместе с ним в опустелом доме.

Ему постоянно слышались голоса то Фостия, то Таце, то Косты. Он поднимал голову, чтобы ответить, — и снова оказывался один. Это было невыносимо.

Он пристрастился обедать вместе с Евдокией и ее мужем, Домоком.

Евдокию напасть миновала; Домок переболел холерой, но в довольно мягкой форме, — что, в частности, доказало его выздоровление.

Когда, вскоре после окончания эпидемии, Евдокия забеременела, Крисп обрадовался вдвойне.

Некоторые из сельчан начали искать забвения не в работе, а в вине. Крисп за всю свою жизнь не видел такого количества пьяных потасовок.

— Я не могу их винить, — сказал он как-то Ифантию, когда они вместе вышли на борьбу с сорняками, которые буйно разрослись на полях, заброшенных людьми из-за холеры, — но мне надоело разнимать драчунов.

— Нам всем повезло, что их есть кому разнимать, — откликнулся Ифантий. — Ты парень крепкий и драться умеешь дай бог каждому, поэтому никто и не спорит, когда ты велишь им угомониться. Хорошо еще, что ты не из тех, кто любит покрасоваться своим бойцовским искусством. У тебя на плечах отцовская голова, Крисп, а это большая редкость для такого молодого человека.

Крисп уставился вниз, выдирая из земли кусачую крапиву. Он не хотел, чтобы Ифантий видел слезы, выступавшие у него на глазах каждый раз, когда он думал о своих близких, — слезы, которые он не смог пролить в день их кончины, поскольку был слишком ослаблен и иссушен болезнью.

Немного успокоившись, Крисп переменил тему:

— Интересно, какой урожай нам удастся собрать?

Ни один крестьянин не способен отнестись к такому вопросу без должной серьезности. Ифантий поскреб подбородок, выпрямился и глянул на поле, начавшее менять окраску с зеленой на золотистую.

— Не очень-то большой, — задумчиво произнес он. — Мы и землю не возделали как следует, и людей на уборке будет меньше.

— С другой стороны, едоков нынешней зимой тоже поубавится, — сказал Крисп.

— Боюсь, при нынешнем урожае дожить до весны все равно будет непросто, — ответил Ифантий.

Перспектива голодной зимы замаячила перед Криспом впервые после детских лет, проведенных в Кубрате. Там, из-за жадности кубратов, каждая зима была голодной. Но теперь, подумалось ему, он голодал бы с радостью, лишь бы вместе с родными.

Крисп вздохнул. Увы, это не в его власти. Он поднял тяпку и атаковал очередной сорняк.

* * *

— О-хо-хо! — вздохнул Домок, когда на деревенской дороге показался сборщик податей со своей свитой. — Кажись, новенький!

— Да-а, — шепотом ответил ему Крисп. — И с ним не только помощники с тяжеловозами, но и солдаты.

Хуже этого трудно было себе что-нибудь представить. Прежний сборщик податей по имени Забдай навещал деревню годами; порой он даже шел на разумные уступки, что среди людей его профессии было редкостным исключением. Появление же солдат обычно означало, что имперское правительство намерено потребовать больше обычного. А в нынешнем году деревня не могла собрать даже обычную дань.

Чем ближе подъезжал сборщик податей, тем меньше нравился Криспу его вид. Тощий, лицо узкое, с заостренными чертами, на пальцах множество тяжелых колец. Немигающие глаза, которыми он разглядывал деревню с полями, казались Криспу похожими на глазки ящерицы, следящей за мухой. Хотя ящерицы, как правило, охотятся без помощи лучников.

Однако делать было нечего. Сборщик податей разбил свою лавочку посреди деревенской площади. Он сидел на складном стуле под балдахином из алой ткани. За ним солдаты установили императорский иконостас: портрет Автократора Анфима, а слева чуть меньший портрет его дяди Петрония.

Портрет Анфима в нынешнем году тоже был новый, изображавший Автократора с пышной мужской бородой и в алых сапожках, подобающих его высочайшему чину. Но несмотря на это, его изображение сильно уступало по выразительности портрету Петрония. Лицо у императорского дяди было жесткое, умное, волевое, а глаза, казалось, видели даже то, что творилось у него за спиной. Петроний уже не был регентом, поскольку Анфим в свои восемнадцать считался совершеннолетним, однако постоянное присутствие портретов дяди Автократора показывало, кто на самом деле правит Видессом.

Наряду с другими сельчанами, Крисп поклонился сперва изображению Анфима, потом — Петрония, а уж потом представителю императорской власти во плоти. Сборщик податей пару раз кивнул в ответ, склонив голову на пару дюймов. После чего вытащил из деревянной шкатулки, стоявшей слева на земле, свиток, развернул его и начал читать:

1 ... 17 18 19 20 21 22 23 24 25 ... 115
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?