Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Марика изнывала от нетерпения. Она прыгала на месте, чтобы разглядеть приезжего. Старушка Амалия поправила на носу очки.
— Когда ж этот вэйн выйдет-та?
— Бабуля, он уже появился! Смотрите, вон, с Флором Игнатьевичем разговаривает, — прокричала Марика.
Старушка прищурилась.
— Какой экстравагантный молодой человек. Надеть длинный халат и шляпу с пером. Ростом, однако, не вышел. Хм.
Марика принялась объяснять Амалии Валериановне, что та ошиблась.
— Не хочешь пойти представиться? — спросила Ганна. По лукавому взгляду подруги Войнова поняла, что та что-то задумала, и отрицательно мотнула головой.
— Пора бы тебе пересмотреть свое отношение к вэйнам, Тиса. Избавиться от предрассудков. Мы с бабушкой пойдем с Кошкиными. Может, поможешь бабулю довести?
Пришлось согласиться. Представляться собрались сразу после Горчаков. Но пробиться к столичному гостю оказалось не так просто. Самуил Горчак минуту тряс руку вэйна, твердя: «Идет страда, и ясная погода ох как нужна». Тамара Горчак не переставала тараторить, объясняя Ордосии Карповне, где находится их дом. Наконец Флор вернул вэйну его руку и сдвинулся с супругой в сторону. Филипп пошевелил пальцами, словно хотел убедиться, на месте ли. Но недовольства не выказал. Надо отдать должное красавчику, он был безупречно вежлив.
К столичным гостям подступились Кошкины. Следом за ними Тиса и Ганна с бабулей.
Настасья Ефимовна представила себя и мужа.
— Очень приятно, — вэйн тряхнул в поклоне синим чубом. — Настасья… Какое красивое имя!
— Спасибо, — зарделась та. — Мы с мужем растим сад, так что если хотите попробовать самые вкусные яблоки в Увеге, милости просим.
— И яблочный сидр, — крякнул Никодим.
Филипп поблагодарил за приглашение, пообещав им воспользоваться при удобном случае.
— Он такой обаятельный! Правда, девочки? — шепнула Марика.
Тиса закатила глаза, но даже она не могла придраться к вэйну. Похоже, Филипп действительно искренне радовался каждому новому знакомству, чего не скажешь о его матушке.
— Марика, наша дочь. Вторая наша дочь, Зоя, осталась дома с мужем. Легкое недомогание, — продолжила Настасья Ефимовна.
Вытянувшись как ребенок на уроке, девчонка восторженно рассматривала Филиппа.
— Какое милое дитя, — Ордосия Карповна снисходительно улыбнулась. — Однако своей дочери я бы запретила носить платье с подобным декольте.
Ордосия Карповна подняла орлиный нос. Девичьи уши порозовели. Настасья Ефимовна в растерянности оглянулась.
— Ма, оставь, — грациозно взмахнул кистью руки Филипп. — В Крассбурге я видел и более глубокие декольте на более юных девицах.
— Это отнюдь их не красит, — возразила Ордосия Карповна, — скорее наоборот.
Тиса с Ганной переглянулись.
Никодим Кошкин взял за руку жену и отступил в сторону со словами:
— Познакомьтесь с друзьями нашей семьи. Амалия Валериановна Мятнова, ее внучка Ганна и подруга моих дочерей Тиса. Амалия Валериановна бывший педагог увежской гимназии. Ганна учитель словесности, обучает наших местных ребятишек читать и писать.
Тиса заметила, как подруга поправила вырез на груди.
— Очень приятно, — Филипп поцеловал сухонькую руку Амалии Валериановны. Старушка при этом не сводила мутного взгляда с синего чуба вэйна.
— Да-а, — протянула Ордосия Карповна, рассматривая Амалию и Ганну. — Весьма похвально. Вы, должно быть, окончили училище? — обратилась она к Ганне.
— Нет, — Лисова пригладила рукав кофточки. — Все нужные знания мне дала гимназия.
— Тогда, милочка, чему вы можете научить детей? Я уверена, что знания может дать только педагог с высшим образованием. Моего Филиппа учил самый дорогой учитель словесности в Крассбурге. Настоящий талантище!
Ганна потупила взгляд.
— Вашему сыну несказанно повезло, — встряла в разговор Войнова. И если бы не ее тон, Ордосия Карповна сочла бы ее слова за комплимент.
— Именно, — женщина окинула капитанскую дочь взглядом с ног до головы.
«Сейчас узнает меня», — подумала в ужасе Тиса.
Неожиданно помощь явилась от вэйна.
— Это любимая тема ма, — сказал он и улыбнулся так, словно просил прощения.
Капитанская дочь вдруг поймала себя на том, что тоже невольно расплывается в ответной улыбке. И одернула себя. Не хватало, чтобы и она имела такой же глупый вид, как у всех девиц в этом зале. Как у него это получается? Наверняка вэйновские штучки. Например, вэйнодухи, вызывающие общий щенячий восторг.
— Поверь мне, Филипп, — откликнулась Ордосия Карповна, — будь у кого столь же безупречное воспитание, как у тебя, они бы тоже говорили об этом. Что тут такого, если мать гордится воспитанием собственного сына? Где ваши родители, милая? Почему они сами вас не представили?
Войнова с опозданием сообразила, что женщина обращается к ней, и упрямо поджала губы, не спеша отвечать. К ним подплыла Тонечка, удерживая рукой подол платья.
— О, наша Тиса — дочь капитана Лазара. Вы разве ним еще не познакомились? Капитан! Лазар Митрич! На одну минуточку.
Тонечка отправилась к кружку военных, прервала их беседу о прошедшей поездке в Ижеск и всех привела к вэйну, как пастух отбившихся овец. Кошкины и Лисовы вернулись к козетке. В суматохе Тиса уловила момент и вслед за ними скрылась от колючего взгляда Ордосии Карповны.
— Я так испугалась! — жаловалась Марика Ганне. — Думала, сквозь землю провалюсь, когда она стала говорить про вырез. Разве он такой глубокий? А Филипп такой душка, скажи? Но мать его — настоящая грымза.
— Марика, тебе не к лицу такие слова, — нахмурилась Ганна.
— Но ведь это так, — протянула девушка.
Наблюдая издалека, как отец вместе со старшинами и таможенниками назвал свое имя и коротко по-военному кивнул Филиппу и Ордосии Карповне, Тиса радовалась, что удалось улизнуть. Было бы неприятно видеть, как отец пытался бы строить из себя нормального папашу, представляя ее столичным гостям. Опять бы появилось это кислое выражение лица: да, это моя дочь, к моему вящему сожалению.
Вскоре Тонечка всех пригласила в чайную отобедать. Очень вовремя. У многих в гостиной уже урчали желудки.
Объявился Витер, поклонился Кошкиным и Лисовым.
— Разрешите проводить вас к вашим местам за столом, — предложил он Тисе и Ганне.
— Конечно, молодой человек. Буду очень признательна, — Амалия Валериановна уцепилась за руку старшины до того, как девушки успели ему что-нибудь ответить.
Витер с уморительной растерянностью на лице последовал в чайный зал со старушкой. Подруги пристроились за ними следом. В толпу влились военные, и Войнова разобрала басовитый шепот Кубача: «Завтра же прикажу всему подразделению высинить чубы в прачечной».